Подкидыш для Магната. Сюрприз из прошлого. Евсения Медведева

засобирали бумаги обратно, давая понять, что встреча подошла к концу. – Девочке всего шесть, и если есть хоть один шанс не отправлять её в интернат, то я предпочитаю им воспользоваться. Вы, наверное, как и подавляющее большинство, верите в эти байки про аморальность сотрудников опеки, но нет! Ребёнку всегда лучше дома. Всегда, Горислав Борисович.

      Стиснул зубы, чтобы не сказать, что сам являюсь воспитанником вот этой вот машины под названием детский дом. И кому как не мне знать все минусы унылого существования в этой тьме.

      – Что, у неё нет родственников? Почему вы приехали ко мне, прекрасно понимая и то, как я отреагирую, и то, что оснований верить какой-то сумасшедшей женщине у меня нет?

      – У неё и правда нет никаких родственников. – сухая, строгая и даже немного жесткая с виду женщина вдруг с таким теплом посмотрела на девочку, что не могло не удивить. – Горислав Борисович, я спрошу в последний раз. Вы не знаете Дунаеву Марту?

      – Нет, – вложил в голос всю твёрдость и уверенность, не потому что боялся последствий, а потому что искренне не мог помочь им.

      – Тогда прошу прощения за беспокойство, мы пойдем, – Алевтина Петровна встала, неаккуратно тряхнула плащом, и её сокровенный ридикюль шлепнулся на пол, рассыпая свое содержимое.

      И вот тут по спине побежали предательские капельки пота. Они раскаленными шариками сдирали плоть, вытягивая мутные воспоминания прошлого. Настолько далёкие, что не узнавал самого себя в этих красочных картинках.

      Среди бумаг валялась маленькая отрезанная фотография, с которой на меня смотрела молоденькая девчонка с рыжими, как закатное солнце, волосами, они упругими пружинками торчали вверх, и лишь шелковый платок, сдерживающий буйство рыжины на макушке, мог умерить эту гриву.

      – Кто это?

      – Дунаева Марта, мама Алексии…

      – Но она не Марта, да и не Дунаева, насколько я помню, – сел на корточки и вырвал из её рук фотокарточку.

      Глянцевая поверхность была затертой, вышарканной, но даже так она слепила сочностью красок и теплом эмоций этой курносой девчонки. Мне даже в голову не приходило, что её зовут Марта. Во дворе её все звали Марфа, только и фамилия у неё была Мальцева, а не Дунаева.

      – По всем документам они числятся как Дунаевы, – женщина истерично стала перебирать листочки, чтобы перепроверить все факты. – Ну вот же… Копия её паспорта! Дунаева!

      – А с женщиной что? – я взял документ, сделал очередной снимок и снова отправил Раевскому.

      – Она в реанимации уже вторую неделю, и прогнозы врачей неутешительные. Бедная девушка, ведь ещё совсем молоденькая, – Алевтина Петровна зашептала, чуть приоткрывая рот, чтобы Алексия не услышала этого. – За день до ухудшения состояния она и написала это заявление, и адрес ваш дала.

      Женщина подтолкнула мою руку, чтобы я перевернул карточку, где на пожелтевшей бумаге для меня было оставлено послание…

      Глава 3

      «Она твоя дочь. Марфа».

      Все слова комом в горле встали.