Царевна гибельных болот. Екатерина Ильинская

снова завозилась, и колдун прижал её рукой. – Такова была любовь княжны и простого юноши, что поразила саму Мару. Не захотела она его отдавать, сделала своим служителем. Оставила на теле отметины смерти, маску даровала, да и отправила к невесте. Сказала: «Раз по-настоящему любит, то сможет маску снять и не умереть. И любовь же поможет все изменения принять. Тогда будете вместе».

      – Не смогла? – спросил царевич то, что хотела узнать я сама.

      – Не смогла, – подтвердил колдун. – Пыталась, но слишком ужасен стал лик возлюбленного. Ушла княжна, а юноша достался Маре. Одарила она его бессмертием, силой наделила, приблизила, полюбила… Как смерть может любить человека. Потом оставила, когда надоел.

      – Это что, сказ про Кощея Бессмертного? – воскликнул Иван-царевич в унисон моим мыслям.

      – Или о другом бессмертном… Мало ли их на свете… было. История такая не одна и даже не две. К двум десяткам уж, да везде финал несчастливый.

      Повисла тишина. Лягушку размеренно покачивало – колдун с шага не сбивался, словно по ровной дороге шёл.

      – И мы идём…

      – На поле печали и скорби, где камни-слёзы страхи людские хранят. Глянешь в такой и провалишься в кошмар. У кого-то он в прошлом, у иных в настоящем, а бывает, что и в будущем. Из всех нас тебе тяжелее всего придётся, царевич.

      Колдун резко остановился и, прервав начавшего что-то говорить Ивана, бросил:

      – Здесь привал сделаем, рассвет уже скоро. Обернётся Василиса, будем думать, как поле перейти. Разжигай костёр, а я за водой схожу.

      Всё время обустройства стоянки я так и провела за пазухой у жреца Мары. Думала о себе, об Иване, о сказе про Кощея, который услышала. Выходит, что беда у нас общая – тронула нас смерть, метки свои оставила, да такие, что любовь не выдержала. Хотя меня и без меток не любили – обманывали.

      А ничего это в сущности не меняло – найду клинок Мары, встречу Кощея и убью его. Такова моя цель, и нет причин от неё отказываться.

      Я так усиленно думала, что сама не заметила, как мысли начали путаться, и меня поглотил сон.

      А проснулась я, лёжа сверху на обнимающем меня колдуне.

      Глава 7

      Дыхание мужчины было ровным, словно я не только что обернулась, а лежала так уже давно. Солнце скрылось за тёмными тяжёлыми тучами, и было невозможно определить, когда наступил рассвет. А ещё удивляло, почему я не ощутила привычной боли, перекинувшись. Выпитая вчера живая вода так подействовала? Я ведь благодаря ей излечилась от ран. Жаль, что снять проклятие полностью она не могла.

      Справа послышался шорох, и я повернула голову – Иван-царевич сидел у костра и смотрел на меня колючим взглядом. Что было там, я не понимала. Злость? Облегчение? Ревность?

      От последней мысли сердце пустилось вскачь, и я спохватилась, что совершенно бесстыдно лежу на мужчине. Да не просто на мужчине, на жреце Мары! Попыталась сдвинуться, но рука на талии сжалась сильнее, и дыхание колдуна участилось – он проснулся.

      Я вскинула голову, чтобы посмотреть на него, и наткнулась