Интеллигенция поет «блатные» песни. Максим Кравчинский

Балун (Борис Андреев) и Ваня Курский (Петр Алейников) – славятся не только трудовыми достижениями, но и пьяными шальными проделками. В итоге друзья, как водится, встают на праведный путь, о чем не без доли иронии сообщают в песне:

      Объявляется народу —

      Всех хотим мы удивить.

      Завтра будем только воду,

      Только воду будем пить.

      Будем, Ваня, жить красиво.

      Будем девушек любить.

      И не водку, и не пиво,

      Только воду будем пить.

      В жизни все вышло не так гладко. Кумир публики сороковых – пятидесятых годов Петр Алейников не сумел побороть тягу к спиртному и умер в возрасте пятидесяти лет от болезней, вызванных алкоголизмом. Петр Мартынович был истинно народным артистом, хотя никаких официальных почетных званий у него не было. Когда он скончался, власти выделили место на кладбище в отдаленном районе Москвы. Узнав об этом, Борис Андреев, с которым они на всю жизнь крепко сдружились на съемках «Большой жизни», добился, чтобы Петру Алейникову было отдано место на Новодевичьем кладбище, которое было зарезервировано… для самого Андреева, народного артиста СССР.

      В 1956 году Константин Юдин экранизирует водевиль «На подмостках сцены» (1956). В роли кучера Степана запомнился фактурный актер Станислав Чекан:

      – Эх, братцы! Да разве я по своей воле пью?! …Барин! Еще чарочку! Эй, залетные! (Падает с козел.)

      В фильме он исполнил песню:

      Все знают, болит от вина голова,

      Опять же, с ево произносишь слова,

      Хоть горькой напиток, а мы ево пьем,

      И вроде приятность какая-то в ем.

      А если путем разобраться,

      Ну что в ем хорошего, братцы?..

      На волне очередной кампании по борьбе с самогоноварением Леонид Гайдай снимает короткометражку «Самогонщики» (1961), где прозвучала песня Никиты Богословского на слова Владимира Лившица «Самогонный аппарат», которая, по-моему, ничего кроме пропаганды выгодного, но незаконного ремесла, не содержала:

      Без каких-нибудь особенных затрат

      Создан этот самогонный аппарат.

      А приносит он, друзья, доход —

      Между прочим – круглый год…

      По крайней мере кривая самогоноварения все годы советской власти взмывала все выше и выше.

      «Самогонщиков» цензура не коснулась, но следующая картина мастера «Кавказская пленница» подверглась чистке: из песни «Если б я был султан» были выброшены два куплета, воспринятых худсоветом как аморальные:

      Зульфия мой халат гладит у доски,

      Шьет Гюли, а Фатьма штопает носки.

      Три жены – красота, что ни говори,

      Но, с другой стороны, тещи тоже три.

      Если даст мне жена каждая по сто,

      Итого триста грамм – это кое-что!

      Но когда «на бровях» прихожу домой,

      Мне скандал предстоит с каждою женой!

      Сценарист и соавтор крамольной композиции Яков Костюковский сокрушался: «Многострадальная