Одиссея. Ночная страна. Николае Карпати

красотой (которую не портило даже небольшое косоглазие) и умом, а также тягой к неумеренной роскоши, авантюристка всегда имела немало поклонников, средствами которых пользовалась, доводя их до разорения, а то и тюрьмы.

      Версиям о «предварительной подготовке» самозванки противоречит то, что «княжна» долгое время выдавала себя за персидскую принцессу, далеко не сразу приняв образ наследницы российского престола. Рассказы же о своём происхождении она постоянно меняла, очевидно, в соответствии со своим очередным «имиджем», и, вероятно, в реальности сама не знала о нём.

      Предположениям о её происхождении из низов противоречили явно незаурядное образование и воспитание: манеры, такт, знание языков. Также, по свидетельствам современников, она живо интересовалась искусством, прекрасно разбиралась в архитектуре и живописи, рисовала и играла на арфе.

      Поселившись в 1772 году в Париже, она назвалась принцессой де Волдомир (фр. princesse de Voldomir), в литературе это имя превратилось в «княжну Владимирскую». Она утверждала, что воспитывалась у дяди в Персии, а по достижении совершеннолетия приехала в Европу с целью отыскания наследства, находившегося в России. Мельников-Печерский, автор книги «Княжна Тараканова и принцесса Владимирская», полагал, что к этому новому превращению был причастен князь Михаил Огинский, литовский великий гетман, примкнувший к Барской конфедерации в 1771 году и потерпевший поражение от русских войск под Столовичами в сентябре того же года. Письма Огинского, адресованные «княжне», свидетельствуют о его увлечении ею, но, вероятно, любовной связи между ними не было. Судя по всему, «княжна» обещала помочь Огинскому, владения которого в Речи Посполитой были конфискованы, деньгами, которые вскоре якобы должна была получить у своего персидского дяди. Как отмечает автор первой монографии о «княжне» профессор Э. Лунинский, парижский период знакомства будущей самозванки и Огинского был «без всякой примеси политики».

      Во Франкфурте для самозванки всё складывалось весьма плачевным образом, вместе со своей свитой она была выдворена из гостиницы, ей грозила тюрьма, однако на этот раз ей пришёл на помощь сам Филипп Фердинанд де Лимбург, прибывший в город вместе с Рошфором из-за тяжбы с курфюрстом бранденбургским Фридрихом II. Здесь же, встретившись с «княжной», 42-летний граф влюбился в неё, немедля уладил дела с кредиторами и пригласил к себе. «Княжна» в скором времени перебралась в принадлежавший графу замок Нейсес во Франконии. Влюблённый князь предоставил ей возможность едва ли не бесконтрольно распоряжаться доходами с его владений, а своего соперника – Рошфора – заключил в тюрьму как «государственного преступника».

      В декабре 1773 года появился и стал распространяться слух, будто под именем «принцессы Волдомир» скрывается дочь Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского, великая княжна Елизавета (или, как её позднее именовали сторонники, «её императорское высочество принцесса Елизавета Всероссийская»). Граф Лимбург сообщал «княжне» о разговорах о её царском происхождении в письме от 14 января 1774 года из Бартенштейна. Лунинский обращает внимание на то, что самозванка