Лайон Нейгард и предвыборный заговор. Сергей Николаевич Янин

же вернулся домой и пытался провести собственное расследование, но достаточно скоро зашел в тупик. Полиция не сильно старалась – все делали вид, ничего, по сути, не делая. Дело быстро заглохло.

      Лайон не стал набирать слуг и возложил все обязанности на Сэнвелла. Поначалу, бывшему начальнику охраны новая должность не нравилась, но солидное жалование и привязанность к парню заставили бывшего копа смириться. Сэнвелл должен был следить за домом, готовить Лайону еду, быть ему телохранителем и водителем.

      За два года особняк превратился в призрак самого себя. Лайон не любил гостей и не приглашал никого, да и сами гости не слишком торопились навещать парня. В коридорах горел приглушённый свет, на полках, куда не доставал Сэнвелл, оседала тяжелая пыль, со стен пропали все картины, которые нравились Нейгарду-старшему, с полок исчезли все корабли в бутылках, которые на досуге конструировал Виктор. Единственное, что напоминало о бывшем хозяине дома – его портрет с женой, висевший на лестнице.

      Сэнвелл вышел во двор, залил бензин в газонокосилку и примерно час стриг лужайку. Это занятие было для него своего рода медитацией.

      В восемь вечера, Сэнвелл приготовил ужин и принёс его в кабинет. Лайона в нём не оказалось. Тогда он отправился в бывший кабинет Нейгарда-старшего и аккуратно постучался. Ответа не последовало. Постучал ещё раз.

      – Что стряслось? – голос был глух, серьезен и заметно раздражен.

      – Ужин, господин Нейгард.

      – Я пока не голоден.

      – Понимаю, но вы последний раз обедали часов семь назад, и я беспокоюсь, что…

      – Я не голоден.

      Дворецкий поставил поднос с едой на пол.

      – Пожалуй, я принесу крышку и накрою еду, чтобы она не остыла.

      Ответа не последовало. Когда Сэнвелл вернулся с кухни, ужина на полу не было.

      ***

      Сэнвелл проснулся от шума, доносящегося с кухни. Он потянулся, расправляя затёкшие мышцы и почувствовал боль в пояснице. Сам виноват – задремал на диване в гостиной.

      Шум усилился – говорили тарелки и, кажется, скрежетала вилка по сковородке. Сэнвелл неторопливо отправился на звуки.

      – Доброе… – дворецкий коротко зевнул, – утро.

      – И тебе доброе, Сэн, – Лайон уедал остатки вчерашнего ужина.

      – Понравилась отбивная?

      – Matu Granne1, – с акцентом ответил парень и отправился в гостиную.

      – Mel’eny2, – слегка склонил голову Сэнвелл.

      – Приятно общаться с образованным человеком, – с набитым ртом проговорил Нейгард, поднимая руку с вилкой вверх.

      Они сели в кресла возле бубнившего в полголоса телевизора. Сэнвелл надеялся, что Лайон поделится своими измышлениями по поводу нового дела, но тот лишь задумчиво смотрел на телевизор.

      – Когда мы его выбросим, Сэн? Он ведь вещает отборное враньё!

      – Даже враньё может быть полезно. Нужно знать общую картину мира, и она не может быть полна без порции лжи.

      Лайон

1

Matu Granne (Мату Гранни) (с каприйского) – идеальная работа.

2

Mel’eny (Мель ини) (с каприйского) – благодарю.