HHhH. Лоран Бине

время как евреи с комфортом расположатся в собственном вагоне? Короче, всё строжайшим образом уточняется, придирчиво обсуждается любая техническая подробность.

      Гейдрих дополняет сказанное и другими мерами по ограничению прав евреев – в частности, это касается перемещений. И тут Геринг, мимолетный приступ ярости у которого давно прошел, задает с самым невинным видом основополагающий вопрос: «Но, Гейдрих, дорогой мой, если так, то как ты обойдешься без создания гетто во всех больших городах? Они ведь неизбежно должны будут возникнуть, причем создавать их придется массово, в самом широком масштабе…»

      А Гейдрих отвечает – и, похоже, отвечает тоном, не допускающим возражений:

      «Сейчас изложу свою позицию по данному вопросу. Создание гетто, если подразумевать под “гетто” полностью изолированную часть города, в которой проживают одни евреи, по моему мнению, неразумно с административной точки зрения, ибо место, где евреи общаются только друг с другом, выпадает из-под контроля…» Помимо этого, говорит он дальше, такое гетто станет постоянным убежищем для преступников, источником эпидемий и так далее; мы не хотим, чтобы евреи жили в тех же домах, что немцы, но сегодня ситуация именно такова, и немцы, живущие в доме или квартале рядом с евреями, заставляют их вести себя прилично, а значит, контролировать их, держа под бдительным оком всего народа; для нас это куда предпочтительнее, чем переселять тысячи, буквально тысячи евреев в отдельные части городов, где я окажусь не в силах осуществлять за ними контроль пусть даже и с помощью всех подчиненных мне служб охраны порядка.

      Рауль Хильберг[93] видит в этой «полицейской точке зрения» концепцию, которая выработалась у Гейдриха и в силу рода его занятий, и в результате его представлений о немецком обществе: он воспринимал все население как дополнительную, вспомогательную полицию. Пусть, стало быть, народ наблюдает за евреями и сигнализирует обо всем, что ему покажется пусть даже и минимально подозрительным. Восстание в Варшавском гетто, на подавление которого в 1943 году у немецкой армии уйдет три недели, подтвердит справедливость этого вывода: к евреям стоит относиться с недоверием, их стоит остерегаться. Впрочем, Гейдриху было известно и другое: для микробов нет расовых различий.

77

      Монсеньор Тисо[94] был низеньким толстячком – это внешне. А исторически Тисо следует числить среди самых ярых коллаборационистов. Его судьбу определила ненависть к чешской центральной власти: он стал словацким Петеном[95].

      Будучи архиепископом Братиславы, Тисо сделал целью своей жизни независимость родины, и вот благодаря Гитлеру цель уже близка. 13 марта 1939 года, в то самое время, когда дивизии вермахта готовы хлынуть на территорию Чехословакии, рейхсканцлер приглашает к себе будущего словацкого президента.

      Все происходит как обычно: Гитлер говорит,

93

Рауль Хильберг (1926–2007) – американский историк, виднейший историограф Холокоста, автор фундаментального исследования «Уничтожение европейских евреев».

94

Йозеф Тисо (1887–1947) – словацкий националист, один из идеологов словацких фашистов. Был католическим священником, профессором богословия, в 1938–1939 годах – главой созданного словацкими сепаратистами после Мюнхенского соглашения автономного правительства Словакии, в 1939–1945 годах – президентом независимой Словацкой республики, находившейся «под опекой» рейха, один из инициаторов вовлечения Словакии в войну против СССР. В 1947 году по приговору чехословацкого Народного суда был повешен.

95

Анри Филипп Петен (1856–1951) – французский маршал (1918), командовавший во время Первой мировой войны французскими армиями, в 1940–1944 годах, в период оккупации Франции немецкими войсками, был главой правительства, затем коллаборационистского режима Виши. В 1945 году его приговорили к смертной казни (замененной пожизненным заключением).