Становясь легендой. Алена Дмитриевна Реброва

услужливо поднес царевичу книги, которые тот просил подобрать еще несколько дней назад, и Вольга погрузился в чтение.

      Ковен ведьм на самом севере Рашемии был осколком древнейшего круга, основанного почти в то же время, когда в мир пришли люди и нелюди. Этим ведьмам были открыты такие тайны мироздания, о которых жрецы сенари даже не подозревали. Невзирая на все величие своих прародителей Святых Огней, никто из живых стихий не мог отрицать, что они появились намного позже остальных двуногих. Жалкие три тысячи лет – четвертая часть того времени, которое на земле провели остальные расы. Была еще первая раса, но про нее никто ничего не знал кроме того, что все ее представители вымерли. И пусть ленна́йи, сле́виты и уж тем более люди были жалким подобием совершенства сенари, за прожитые тысячелетия они успели кое-чему научиться. Вольга решил, что попробовать обратиться к ним в такое неспокойное время, – мудрое решение. Так не поступал еще ни один правитель Охмараги, тем более царевич, Вольге предстояло стать первым, и он не мог не думать об этом. Его тщеславная душа ликовала.

      Он читал о ведьмах и о людях, живущих на севере, – остальные расы так далеко не забирались. Северяне носили шкуры убитых животных, питались медвежьим жиром и пили жидкий огонь. Как огонь может быть жидким и как люди, боящиеся даже свечек, могли его пить, царевич так и не понял, но про себя решил, что северяне должны сильно отличаться от разомлевших рабов на Охмараге.

      В свои покои царевич вернулся только к рассвету: ему еще предстояло собрать вещи перед отплытием.

      Он все думал, стоит ли ему брать шкуры. Вольга был прекрасным охотником, одна из пяти его комнат была доверху заставлена трофеями, среди которых насчиталось бы не меньше десятка шкур мантикор – огромных львов с ядовитыми жалами.

      В книгах писали, что зимой в Рашемии ничто не греет лучше, чем одежда из меха, но разве может живой огонь замерзнуть? Вольга никогда не испытывал холода, но в тоже время он никогда не видел льда и снега. Кто знает, как он почувствует себя так далеко от родины?

      Царевич как раз размышлял над этим вопросом, когда в его комнату вошел брат.

      Владимир был ниже Вольги и его сложение больше походило на сложение воды, нежели огня, – тонкий и стройный, с длинными волосами, сложенный в пучок прямых раскаленных нитей. Кожа совсем светло-серая, почти как у ветра. Владимир даже ни разу не был на охоте, от него этого попросту не требовалось. До конца жизни младший царевич будет сидеть с бумагами и заниматься теми делами, на какие не стоит тратить время царю и наследному царевичу.

      – Готовишься к отплытию? – спросил Владимир, усаживаясь на огромную кровать брата, скрестив ноги.

      – Думаю, что взять с собой из одежды, – кивнул Вольга. – Как думаешь, я замерзну?

      – Возьми шкуру того мантикора, которого ты убил прошлой весной. На всякий случай. Если начнешь мерзнуть, люди сошьют тебе из нее одежду, – посоветовал Владимир. – А вообще бери хоть все. Если твои люди устанут их нести, докупишь рабов на материке.

      – И