Не от мира сего. Владимир Алексеевич Колганов

чем пытаешься заполнить бесконечно длинный день. Бродишь ли по улицам, гуляешь ли по парку или общаешься с кем-то в интернете – никакого толку, поскольку и тут, и там пустые лица и бессмысленная болтовня. Как им удаётся выжить в этом мире? Видимо, спасает самообман, когда уверяешь самого себя, что всё просто замечательно, что всем нам светит некая путеводная звезда, ведущая к процветанию и безоблачному счастью. А что делать человеку, если его каким-то образом закинуло на эту богом забытую планету и нет ни малейшего проблеска в сознании, ни крохотной зацепки для того, чтобы понять – зачем мы существуем?

      Говорят, если тебе дана жизнь, надо прожить её так, чтобы не стыдно было за бесцельно прожитые годы. А цель-то в чём – квартира, машина, дача и жена? Не забыть бы про любовницу, а то и вовсе станет скучно, словно бы живёшь по написанной кем-то методичке, при том, что сделаешь шаг вправо или влево и тут же признают неудачником. Да мне без разницы, что обо мне подумают, только бы не приставали…

      Тут слышу незнакомый голос:

      – Бомжуешь, брат?

      С чего бы это? Сижу на скамейке, никого не трогаю, а тут подходит лысоватый субъект карликового роста в помятом пиджаке и начинает мне мораль читать. Нет, мы с вами так не договаривались! Поэтому отвечаю вопросом на вопрос:

      – Что вам угодно?

      Лысый коротышка воспринял эти слова как приглашение к разговору, присел рядом, закинув ногу на ногу, и с ходу перешёл на ты:

      – Да мне-то нетрудно угодить, а вот тебе, если так пойдёт, ничего хорошего уже не светит.

      Странная метода – начинать беседу с предостережения. Потому не удержался и спросил:

      – Это почему?

      – Видишь ли, в чём дело. В этом мире большинству народонаселения приятно сознавать, что есть люди, которые умнее прочих. В случае чего они научат, помогут и спасут, поэтому нет необходимости забивать себе голову поисками смысла бытия. Надо пользоваться благами жизни, пока есть такая редкая возможность, и получать всё то, чего дают, а если повезёт, и что-нибудь сверх этого.

      То же мне, философ! Но, в сущности, он прав – такое понимание смысла жизни многое может объяснить. «Мы винтики в сложном механизме, и нам не дано понять, зачем крутятся шестерёнки, работают клапана, вращается карданный вал». Примерно так и рассуждают, а в результате…

      – Я о том и говорю, – лысый подхватил эту мысль как заправский медиум и тут же возвратился к анализу моей персоны: – Вся закавыка в том, что, оказавшись вне отлаженного механизма, ты, по сути, обречён. Речь не о могилке на Ваганьковском кладбище, нет! Но в одиночестве это не жизнь, поэтому будешь как ржавый, никому не нужный винтик валяться на дороге, испытывая все полагающиеся в этом случае тяготы судьбы.

      Мрачная картина, ничего не скажешь.

      – И что же делать?

      Лысый радостно всплеснул руками:

      – Так ведь ежу ясно! Необходимо влиться в коллектив…

      Однако и я не прост:

      – А какой толк от сотни винтиков?

      Вопрос, что называется, на засыпку. Это как на экзамене, когда задают вопрос, ответа на который не найдёшь ни в одном учебнике. Но отвечать-то надо! Поэтому лысый почесал то, что осталось от его волос, и глубокомысленно промолвил:

      –Это зависит от того, как на винтик посмотреть.

      В общем, он меня уговорил, пошёл вливаться. Глядишь, возникнет в голове сюжет для нового романа – о бомжах прежде не писал, эта тема меня никогда не увлекала. А пока шли, лысый успел рассказать мне о себе – оказалось, что по профессии он программист, но вот уже несколько лет, как не у дел:

      – Так уж получилось. В то время мы разрабатывали сложный измерительный прибор, а он, паскуда, никак не хотел соответствовать требованиям заказчика по точности измерений. Тогда начальство предложило мне доработать программу, чтобы скрыть этот дефект, но я отказался наотрез. Что тут началось! Грозили, уговаривали… Всё без толку, я стоял на своём.

      – Но ведь они могли доработку получить другому программисту.

      – Всё дело в том, что козыри были у меня на руках, поскольку работал дома, на своём компьютере. С тех самых пор, как пандемия началась…

      Вдруг слышу женский голос. Смотрю, какая-то дама к нам присоединилась. Медицинская маска закрывает пол-лица, брючный костюм не первой свежести, замызганные грязью белые кроссовки, и при всём при том горделивая осанка, как на портрете Ермоловой кисти художника Серова. Дама, не дожидаясь приглашения, вступает в разговор:

      – Повезло тебе! А мне приходилось каждый день мотаться через всю Москву в театр. То спектакль, то репетиция… А на Мосфильме, бывало, целыми днями пропадала, когда снималась в телесериалах, – затем махнула рукой, словно бы отметая воспоминания о прошлом. – Так что там дальше было?

      – В итоге психанул, удалил рабочую программу из компьютера, пусть, думаю, теперь визжат. Хлопнул дверью и ушёл. Мне эти жуликоватые начальники до жути надоели, рад от них избавиться.

      Этим никого не удивишь. Гораздо интереснее другое:

      – А вы, простите, здесь