Без сомнений. Фофан Тюльпан

под музыку. У круглой колонны из серафинита² пристроился Анджей Мазур. После посвящения отец О́гланд. А сегодня кардинал-епископ епархии в герцогстве Парле́з. Балы раздражали высокопоставленного священника – нельзя присесть. Либо танцевать, что по сану не положено. Или как истукан стоять на немолодых ныне ногах. Не радовали ни разносимые прислугой на серебряных подносах кубки с горячительными напитками, ни конфеты и сушения на любой вкус – от приторно-сладких до солёно-острых и кислых.

      Композиция закончилась. В наставшей тишине раздался зычный глас церемониймейстера: «Менуэт для двоих. Танцуют: повелитель и госпожа». Вокруг Анджея затопали люди. Выдернутые из центра зала, они возбуждённо щебетали. «Поплясали? Постойте!» – в опрятную бородку проворчал Мазур. Приблизился гость вечера, конюший самого́ императора, Гре́ндель.

      – Ваше Святейшество, я с начала бала хотел Вас попросить.

      – И чем скромный деятель Церкви способен помочь благородному виконту? Я весь внимание.

      – Протекции. Подавая высокородную руку для моего уважительного приветственного поцелуя, Госпожа смотрит сквозь меня. В сане настоятеля монастыря в Дероде́ре Вы духовни́к Элеоноры в её девичестве.

      – Простите, сын мой, но это выше скудных сил скромного клирика³. Слава идёт впереди Вас. Пристрастие норави́нга к простолюдинкам не сумеет вызвать одобрения у столь пекущейся о приличиях женщины. Заступничество священника в помыслах о божественном, и не касается светских правил и предрассудков.

      Пока шёл этот ничего не значащий разговор, оба собеседника незаметно для окружающих помигивали, косились и водили глазами. Смысл шифрованных намёков сводился к организации тайной встречи на следующий день в исповедальне местной церкви ровно в полдень.

      А в центре зала в одиночестве прекрасная пара: пятидесяти семилетний Твел и двадцатилетняя Элеонора. Уверенность зрелости и пылкость молодости. Контраст в осанках и на лицах. Также как и цвет волос – иссиня-чёрный и золотой. Поклоны и реверансы знатных танцоров завораживают придворных зевак. Но сложный грациозный танец не мешает супругам непринуждённо шептаться.

      – Господин муж, я хотела попросить одобрения.

      – И в чём я смею отказать милой жёнушке? Ленок, ты меня удивляешь!

      – Духовни́к моего отрочества в дероде́рском монастыре гостит в замке. Разреши завтра исповедоваться у него в полдень. Это принесёт мне радость воспоминаний детства.

      – Дорогуша, дела церкви – вопрос не ко мне. Ты вправе выбирать клирика для религиозных дел по собственному усмотрению. Насчёт места проведения обряда святые отцы, епископ О́гланд и настоятель храма в Скрепи́нтере, я верю, что договорятся.

      – Спасибо, я очень благодарна за твоё великодушное разрешение исполнить мой дерзкий каприз!

      «Всё этой дуре неймётся. Картины прошлого ей подавай… А в глубине – всё прозаично: лапал знатную малолетку попик в позднем девичестве», – ехидно с ноткой злости подумал Твел после беседы. «Клятый