Без сомнений. Фофан Тюльпан

мне освещать подобный вопрос. Вдобавок вор плотно упаковал камень: свободного пространства над поверхностью недостаточно для проникновения и клопа.

      – Перспективы поиска похитителя иллюзорны. При попадании в междумирье беглеца атаковала необычайно крупная нечисть. Излучения а́уры теряются в фоне оставленных ей отпечатков. Что даёт право полагать: ушёл в нихи́ль. Тварь добилась своего, настигла уже в мире живых и перекусила им. Что объясняет факт расставание вора с похищенным. Есть вероятность, что негодяй жив или в посмертии, но за пределами моих скромных умений в обнаружении. В распоряжении Императора есть люди покомпетентнее. И не одни маги. Эффект у художников при косвенном поиске выше всех похвал.

      Охарактеризовал чародей невесёлые шансы на успех по исправлении ситуации.

      «Сдай дела Келе́йну, стража столицы пока обойдётся без мага. Остальные распоряжения оглашу после вечерни, в Тронном зале», – резюмировал собственные выводы герцог и беззвучно исчез через потайной ход. Любек подал голос.

      – Могло быть и хуже.

      – Пронесло. А вот ты! Взялся убивать мага – делай без промедлений и наверняка. Иначе просто бессмысленно. После ответного удара кулаком, почему не сообразил, что в сердце не попал?

      – Демон на воротник! Сглупил: не повторил под правую лопатку.

      – По-хорошему нужно голову рубить, а не изображать крутого фехтовальщика -тыкальщика.

      – Каюсь – облажался! Обстоятельства… Ворвалась стража. Ты в доброй паре шагов… После удара в черепушку я не в себе: вовремя не сообразил.

      – Ладно! Сделанного не воротишь.

      – Не беспокойся, ссылка будет недолгой – ты спасал задницу синьора чаще, чем та посещала отхожее место.

      – Поживём и всё увидим: волк не выдаст, свинья не съест.

      На вторые сутки крики Лили́ сменились надрывным горестным плачем. «Я знаю кто! Это тот оборванец, что владел медальоном до меня. Забрал мою радость, подлец», – горестно размышляла девочка и вспоминала наглые белобрысые кудряшки и противный курносый нос в веснушках. Не забыла и про гнусную, упруго пружинившую грудь, куда прошлым вечером тюкнулась лбом.

      Дверь в комнату раскрылась. Стражники извне встали караулом внутрь. К плачущей девочке подошёл отец. «Дочь! Ты, как я – потомственный Недлу́нг! У нас в роду не случается неудач, только победы, иногда через годы. Нет отчаянью! Терпенье и воля решат всё», – высокопарно-торжественная речь отца остановила всхлипы. «Да, папа! Я буду стараться», – церемониалом принцесса пользоваться не умела, как ни бились с ней преподаватели.

      Внешнее спокойствие не умалило ража и ненависти к воображаемому обидчику. Фантазия рисовала разнообразные формы мести: «Лили́, ему ещё покажет! Негодяй, как взял, так и отдаст…». Прошёл день, вечер, наступила ночь… Но сон не даровал покой. Подлец прокрался и в него.

      Дочь повелителя вежливо попросила. С достоинством потребовала. Безуспешно! Кинулась к наглецу и дёргала, и таскала за эти гадкие