Без сомнений. Фофан Тюльпан

Нарисованная одномерная окружность на двумерном листе бумаги размежёвывает его на две части: внутри и снаружи круга, но для кончика карандаша в руке художника она не препона – сверху поставит закорючку. Также и забор остановит путешествующего пешком, но не помешает перелететь птице. Аналогично со сказанным: плывущий по воздуху мыльный пузырь подобно делит имеющий три измерения простор перед взором. Но в четырёхмерном пространстве для проникновения внутрь рушить структуру шарика необходимости нет. Поэтому «волдырь» Оглое́да не похож на вздувшуюся мозоль: он не двух, а трёхмерный.¹

      «Неужели конец мечтам? Что делать?» – забеспокоился монстр. В тоске потерянный душегло́т вернулся в точку столкновения. Расплющился об поверхность и загрустил. Несвойственное привыкшему к однотипным простым помыслам о еде звериному сознанию удивление сдвинуло тектонические глыбы обыденности. Хищник основательно задумался. Из глубин памяти прорисовался напрасно, по глупости забытый волшебный способ попадать к тому, кто нужен – телепортацию через итеринме́нт. Так лучше! Не надо ждать, когда добы́ча появится в междумирье. А полакомится прямо в обиталище живых.

      Перенестись к обладающей характером и отказавшейся принять гостя чужой душе – безмерно трудно. Придётся сломать волю, что для человека, и точно волшебника, весьма сложно. Согласится? Кто настолько обезумел, что позовёт себя откушать? Ответ очевиден. Но любой дух оставляет следы на вызывающих чувства предметах. Они готовы приня́ть бесплотного визитёра. Их спрашивать «дозволенья» смешно. Нечёткость а́уры и геометрические размеры отпечатка чужого разума – единственные помехи влить туда часть естества.

      Чующий до незначительных подробностей желанную цель, зверь ощутил обертона вкуса вытекших с убежавшего живого капель крови. «Дружок» поранился – к освободившимся от власти человеческого духа крупицам жидкости обозначился свободный от запретов путь. «Узковат», – деловито оценил возможности пролезть Оглое́д. «О! Новый! Пошире! Попробую!» – «спрут» междумирья выбросил тонкое щупальце внутрь созданного им портала душ…

      «Доктор Робертс, у нас неизвестные антигены!» – вбежала в кабинет начальника лаборантка. «Давайте разбираться. Оставьте на столе. Я посмотрю», – ответил доктор подчинённой. И недовольно молчком буркнул: «Опять эти тупицы напутали. Постоянно отвлекают от важных дел лишённой смысла суетой». Врач отложил анализируемые материалы научного исследования и подвинул к себе принесённый вакута́йнер с пробирками.

      Со скучающим взглядом медик проанализировал наличие агглютинации.² Результат озадачил учёного. Отсутствие антигенов A, B и D значило: первая отрицательная. Но где к ним антитела? А их нет! Ни к одному. Как в четвёртой положительной. Парадокс явно взбодрил. Томная банальность замерцала любопытной загадкой. «Возможно, бракованный вакута́йнер. Надо провести повторно забор крови», – это здравый резон мимолётно пронёсся у него в голове и заглох. Желание эксперимента поработило сознание.

      Помимо