Упырь. Виктор Георгиевич Рымарев

синоним: шлюха. По крайней мере, девяносто девять процентов россиян (и норвежцев тоже, к которым в данный момент причислял себя Олаф) думают именно так. Глупо закрывать глаза на сей прискорбный факт и прятать голову в песок. Абсолютно бесполезные занятия. Абсолютно…

      Олаф скрипнул зубами. Хватит заниматься самоедством. Улыбнулся Томе.

      – Спасибо.

      – Кушайте на здоровье. Кофе принесу позднее.

      Вильнув бёдрами, Тома удалилась. Олаф стал нехотя ковырять вилкой в салате. В горло ничего не лезло. Так, наверное, чувствует себя человек на первом свидании. Для Олафа данная проблема чисто риторическая. Ему двадцать три, а так и не был ни на первом, ни на десятом, вообще ни на каком, свидании. И вряд ли ему что-то светит в ближайшем будущем. Олаф подавил тоскливый вздох и от нечего делать принялся рассматривать посетителей. Знакомых, к счастью, не обнаружил, но отметил, что он не один посматривает на сцену с торчащим на ней шестом. Похоже, Светка пользуется успехом.

      Очень скоро Олаф имел возможность убедиться в правильности своих предположений. Королева была великолепна. Из самого заурядного, самого обыденного действия (подсчитайте, сколько раз за свою жизнь вам приходилось одеваться-раздеваться?) она устроила феерическое шоу. Олаф подсчитал: на то чтобы сбросить с себя то немногое, что на ней было, у Светки ушло сорок пять минут! И всё это время он не мог оторвать от неё глаз. И не он один.

      Наконец, она осталась в одних трусиках и принялась вытворять такое, что Олаф поклялся родной матушкой: больше сюда ни ногой! Будь на её месте кто другой, может, и он получал бы удовольствие от созерцания обнажённой женской фигуры, похотливо извивающейся у его ног. Но Светка. Светка Королёва….

      К счастью или, к сожалению, остальные посетители ресторана не разделяли его проблем и переживаний. В зале стоял рёв как на трибунах стадиона во время матча Локомотив – ЦСКА. Пьяные мужики: старые и молодые, худые и толстые напролом лезли к площадке и совали скомканные зелёные бумажки в алые трусики стриптизёрши. Бедные трусики того и гляди не выдержат долларового напора и слетят с выпуклых Светкиных бёдер. А она ослепительно улыбалась и рассылала во все стороны воздушные поцелуи.

      Заметила она его?

      Заметила. Светка спрыгнула со сцены, протиснулась сквозь толпу пускающих слюни поклонников и остановилась перед столиком Олафа Торвальсена. Пристально посмотрела ему в глаза, насмешливо улыбнулась и затанцевала перед ним, дерзко выставив острые груди и старательно играя шоколадными ягодицами.

      Олаф вытащил из кармана пиджака бумажник, вынул визитку, обернул её несколькими стодолларовыми купюрами и, привстав со стула, засунул зелёный комок Светке в трусики.

      Светка поправила трусики, едва не сорванные неумелой рукой Олафа, дежурно улыбнулась, круто развернулась и затанцевала к площадке. Олаф вытер со лба пот, вложил, не считая, несколько тысячерублёвых бумажек в меню и покинул зал. Всю недолгую дорогу он болезненно морщился и качал головой.

      Дома Олаф кое-как стащил башмаки и завалился на диван. Включил телевизор,