Селена. Маргарита Ивановна Макарова

я стала просить выставку в доме писателя и одновременно подъехала в фонд культуры. А что, есть у нас фонд культуры, или нет?

      Оказалось, я туда не на той козе подъехала.

      В доме писателя нужно было предоставить рекомендацию от писателя. Я, недолго думая, позвонила Корнюшину, на которого когда-то, будучи студенткой ист фака, для «молодой гвардии» писала рецензию.

      Этот деревенский писатель был человек простой и смешной. Я помню, у него дома в вазочке стояли красивые грибы, испеченные кем-то из его деревни, и засушенные им на многие годы – слишком красивы были, чтобы слопать, а надежды, что снова напекут – не было.

      Так вот, он с легкостью откликнулся и сходил со мной в дирекцию этого самого дома и что-то там сказал, что требовалось. Мне велели ждать ответа, как говорится в том детском стишке. И одновременно, – я была очень энергична тогда, – я сунулась в этот фонд.

      Фонд культуры. И придя туда с фотографиями, или за фотографиями уже, типа за ответом, чтобы выяснить, вообще есть ли у меня шансы попасть на какое-нибудь мероприятие этого странного учреждения, цели и задачи которого остаются загадкой для меня до сих пор, – а, кстати, он еще существует? – я услышала любопытные ответы.

      – Это ведь вы подали заявку на выставку в дом писателя? Так вот, мы вам отказываем. Ваш рекомендатель – антисемит. И тут вам отказываем, и там тоже.

      Молодой человек, сухощавый, высокий, с какой-то известной фамилией, кажется Бенуа-какойтович, был, похоже, очень рад, что так кратко и толково расправился со схваченным за руку антисемитом.

      А главное, наверное, думал он, это так больно, – отказано сразу в двух местах. Возможно, что он даже надеялся на небольшое шоу, хотел увидеть как я буду кусать локти, а может даже вскрою себе вены, или умолять его и плакать.

      Эти надежды и ожидание были написаны у него на лице.

      Оказалось, что художественный совет один на все площадки!

      После таких проколов приходилось быть очень острожной. Не дай бог косо посмотреть на кого-нибудь с горбинкой. Или наоборот. Хотя, тогда мне было все равно, – кто и что, лишь бы продать немного картинок. Главное, было не впасть в депрессию и не отрезать себе ухо, как Ван Гог.

      Сами мы не местные, люди мы бедные, и единственная наша звезда – звезда дурака. И светила она мне что есть мочи. Можно сказать, звиздела.

      Но дело не в этом. Так о чем я…

      Ах да, сразу после отъезда моих картин в Лондон я заметила слежку.

      Не могу сказать, что у меня…, нет не так, что я была параноиком. Нет. Я вообще человек неверующий.

      Я не верю в бога, не верю в снежного человека, не верю в барабашек, я не верю в сиес ай, я не верю в телепатию, я не верю шаманам, я не верю в инопланетян, я не верю в карты, в гадания, в снежного человека, ах, это я уже говорила.

      Я тогда верила только в себя!

      Я самая умная, самая хитрая, со временем у меня все получится, нужно только