Диахар. Евгения Александровна Телицына

Помещение было довольно темным – окна закрывали тяжелые шторы, высокий потолок успел обзавестись серыми разводами от сажи.

      Мы с искусителем стояли в красивом, но абсолютно непонятном узоре на потрескавшемся паркетном полу. Пентаграмма была начерчена белым мелом, и на завершениях особо длинных линий стояли черные и белые свечи. Всего шесть штук.

      – Зачем ты призвал меня, смертный? – Чужим, холодным и властным голосом спросил черт, аккуратно выпихивая меня из череды белых полос. Я хотела было возмутиться такой наглости и «смертности» самого Иера, но вовремя вспомнила, что меня здесь как бы нет.

      И хорошо, что нет, потому что я, наконец, присмотрелась к «фигурному столбику» и узнала его. Хозяином комнаты был мой отец!

      – Я прошу тебя, порождение тьмы, верни мне мою дочь, – с горем пополам выдавил мой родитель. Меня охватила паника, грозящая перетечь в истерику. Я, с большим трудом взяв себя в руки, жестами старалась объяснить Иеру, что происходит. И, судя по едва сдерживаемому смеху, он ничего не понимал. Леший, ну нельзя же быть таким недогадливым!

      – Как зовут твою дочь, смертный? – Все тем же замогильным голосом ответил черт.

      – Ева.

      Одновременно с вопросом, меня осенило, что можно попробовать использовать нарукавник (для чего ж он нужен). И когда папа ответил, надо мной засеяла надпись: «я его дочь!».

      Иер опешил. Первое же наше совместное задание мы выполнить не можем. Лукавый лихорадочно думал и заговаривал моему родителю зубы.

      Отец был убит горем. Таким я не видела его никогда, и теперь видеть не хотела. И уж тем более запоминать его таким. Поэтому, я посчитала, что выпутываться из этой ситуации следует искусителю, и просто ушла. Когда еще выпадет возможность погулять по когда-то родному городу…

      Иерон.

      Как только мы оказались в пентаграмме, я заподозрил что-то не ладное. Но догадался о происходящем я, только когда над Евой засияла табличка «я его дочь». Верховные могли предупредить хотя бы меня о том, что собираются отправить нас в моделирование.

      Ева сбежала, и мне в одиночку пришлось разбираться с моделью. Поговорив с ним немного, я просто наслал на него сон, и отправился на поиски своей напарницы.

      Почти до утра я бродил по ее родному городу. Местечко было небольшое, но застраивалась так, что черт обе ноги сломит. Узкие короткие улицы складывались в хитрый лабиринт разбавленный садами, парками и площадями. Все на удивление однотипно и безлико. И как она жила здесь столько времени с ее-то жаждой нового?

      В какой-то момент я уже подумывал сдаться и связаться с Канцелярией. Но потом решил попробовать почувствовать Еву через наруч. С третьей попытки я поймал-таки ориентир.

      К тому времени, как я нашел ее, я вымок до нитки под беспощадным ливнем, взявшимся из ниоткуда. Она сидела на чердаке старого дома и наблюдала за дождем. Грустная, и как будто сжавшаяся в комок. Еще одна ее грань, не знакомая мне. Надеюсь за месяц, я изучу их все, и смогу читать ее, как открытую книгу.

      – Ева?