Месть привата. Владимир Валентинович Уваров

то приподнимали, то опускали большую весельную лодку с двумя пушками: с одной на носу, другой, поменьше, на корме. Двадцать четыре матроса сидели у бортов и держались за опущенные в воду весла. Еще шестеро ютились на баке у лафета восемнадцатифунтовой пушки. Над ними горел фонарь. Его блеклый свет едва освещал их лица.

      В центре канонерки на небольшом возвышении находился офицер. Он сидел боком и смотрел в сторону причала. Там по слабо освещенному фонарями пирсу скорым шагом приближались два человека.

      Они, один за другим, ловко спрыгнули на палубу.

      – Порядок! – сказал высокий и выпрямился.

      Он глянул налево, где мерно покачивались на набегающей волне канонерские лодки, и спросил:

      – Ну что? Отчаливаем?

      – Как скажешь, капитан! – послышалось в ответ.– Мы готовы.

      Сюркуф переглянулся с офицером:

      – Мы тоже!

      – Тогда отваливаем! Идем, как договорились! Мы мористее, а вы, значит, ближе к берегу. И еще, потушите лишние огни!

      – Жак, – сказал офицер одному из артиллеристов, – убери фонарь!

      Невысокого роста канонир снял фонарь над головой и поставил его в деревянное ведро, прикрыв куском брезента. В это время офицер обернулся к рулевому на корме:

      – Гаси кормовой! Хватит освещения и в нактоузе.

      Вскоре все соседние лодки погрузились в темноту. Одновременно заскрипели уключины – это матросы навалились на весла.

      – И раз! И раз! Не сбиваться с ритма! – раздавались резкие выкрики со всех сторон. – Соблюдай дистанцию!

      Канонерская лодка, тяжело набирая ход, плавно заскользила по темной воде. У форштевня возник белесый бурун. Волна с легким плеском ударила в левую скулу. Первые брызги окропили бак, и воздухе явственно запахло солью.

      Воронцов поднял голову. Луна все еще пряталась в облаках. Ее можно было угадать по бледному туманному пятну, которое неустанно следовало за лодкой.

      Постепенно освещенная пристань осталась позади. Берег съежился, и огни Сен-Мале компактной россыпью заблистали в отдалении. Над городом висели редкие звезды.

      В открытом море ветер посвежел и задул небольшими порывами. Командир канонерки надвинул поглубже фуражку и, прикинув на глазок пройденное расстояние, произнес:

      – Курс – север!

      – Курс – север, – повторил рулевой и заложил румпель влево.

      Берег с кормы плавно переместился на правый борт.

      – Так держать!

      – Есть так держать!

      Теперь ветер задувал с правой скулы, а волны бились в левый борт. Вместе они раскачивали лодку. По команде командира матросы сменили темп гребли на более медленный. Бортовая качка заметно уменьшилась.

      Далекий берег с черепашьей скоростью смещался назад. Взоры людей были направлены в ту сторону. Только канониры, выполнявшие обязанности впередсмотрящих, до рези в глазах вглядывались в темноту спереди.

      – Однако далеко они заплыли, – послышалось с левого борта. – Ни огонька не видно.

      Сюркуф