Короны Ниаксии. Убить вампира-завоевателя. Карисса Бродбент

недовольно скривил губы.

      – У моих солдат безупречная дисциплина. Но на войне бывают… непредвиденные трудности. В пустыне никакая дисциплина не удержит тебя от стремления доползти до воды.

      В его иносказании мне была отведена роль воды. Значило ли это, что Глею, населенную множеством людей, он уподоблял пустыне? Выходила какая-то бессмыслица.

      Атриус увел меня далеко от лагеря. Мы шли по каменистой равнине, где трава была настолько высокой, что щекотала мне бедра. Под ногами – сплошные камни, зачастую острые.

      – Здесь осторожнее, – указал он на целую полосу клиновидных камней.

      – Знаю, – ответила я и без его помощи легко миновала опасный участок.

      Атриуса это заинтересовало.

      Любопытство с его стороны было мне только на руку. Конечно, оно не давало никаких гарантий, но позволяло продержаться достаточно долго, чтобы завоевать доверие Атриуса. Возможно, пытливость ума и была настоящей причиной, почему он рискнул оставить меня при себе.

      Любопытство – могущественное орудие.

      Атриус повел меня вниз по крутому склону. Мы были вынуждены пробираться по узким проходам между скалами. Трава полностью исчезла, сменившись острыми каменными обломками. Местность была мне знакома: где-то неподалеку я убила прежнюю прорицательницу. Мы достигли берега озера, где волны накатывали на полосу крупного прибрежного песка.

      Наконец он отпустил мою руку, а сам привалился к грани отвесной скалы.

      – Мне нужно твое прорицание.

      Как я уже поняла, Атриус был из тех, кто с недоверием относился ко всему, что легко доставалось. Если в дальнейшем я хотела заручиться его доверием и убедить его, чтобы он заручился моим, нужно заставить его потрудиться. В этом он не отличался от людей. Я не раз убеждалась, с каким подозрением люди относятся к тому, что достается даром или за незначительную плату. А мне было очень нужно его доверие.

      – Почему ты думаешь, что я это сделаю?

      Он шумно выдохнул, будто засмеялся, и вперился взглядом в озеро.

      – Ты видишь это? – спросил он.

      – В той мере, в какой мне нужно.

      – Поясни свои слова.

      – Я знаю, что озеро неглубокое и сейчас его поверхность ровная, без ряби. Я знаю, что на другой стороне тоже есть скалы. Их больше к западу, а к востоку берег порос травой.

      – Это факты. Знать их – не то же самое, что видеть.

      – В каком смысле?

      – Когда видишь восход луны, положение светила на небе – это еще не всё.

      Непонятно почему, но мне вдруг вспомнился мой детский рисунок.

      «Это море». – «Нет, это просто бумага».

      Воспоминание больно ударило по мне, но я не собиралась копаться в этой боли, а просто отмахнулась.

      – Почему ты спрашиваешь?

      – Хочу узнать, насколько ты сообразительна и способна ли понять ценность того, что невозможно сосчитать. Например, ценность моего предложения.

      – Не думаю, что это предложение. Предложения можно принимать или отвергать.

      – И ты можешь отвергнуть.

      – А