Приметы любви. Эмилия Остен

немедленно стянуть с нее эту строгую перчатку и полюбоваться на тонкую кисть, и он дал себе слово постараться в ближайшие дни напроситься к Джайлзам на чай. Сколь бы ни был ужасен фарфор в их доме, но если разливать в него ароматный напиток будет сама Кэрри, удовольствие от созерцания церемонии будет незабываемым.

      Агата кивнула и согласилась, что новые, дорогие, красивые и стильные перчатки наверняка окажутся лучше тех добротных, скучных и унылых, какие могут храниться у столь равнодушной к нарядам особы, как Кэролайн Джайлз.

      Роберт немного разбирался в женских нарядах, одна модистка, с которой он часто общался по вечерам в юности, неоднократно рассказывала ему, на что именно надо обращать внимание, чтобы определить уровень достатка.

      Платье Кэролайн Джайлз, в котором она смотрелась как минимум герцогиней, было скроено строго по ее фигуре, детали корсета скреплены подвижными соединениями, что давало свободу движения, а скромные пуговицы, которых можно было насчитать не более двух десятков, покрыты мозаикой из разноцветных минералов, складывающихся в вензель. К этому прилагались великолепная осанка и природная грация, врожденное достоинство и внутренняя уверенность. Словом, Роберт мог бы посоветовать мачехе, завзятой моднице Лоре Вуд, на балу держаться от Кэрри подальше, чтобы не прозябать в тени.

      Агате же подобные неприятности не грозили: девочка была еще столь свежа и непосредственна, что ничуть не сомневалась в своей привлекательности, обеспеченной, по ее мнению, стоимостью украшений и замысловатостью отделки.

      Все эти мысли пронеслись у Роберта в голове, пока девушки увлеченно планировали поездку в магазин. И как-то так само вышло, что на следующий день был намечен поход по четырем лавкам и посещение одного крупного заведения, а Роберт и Агата Вуд приглашены в особняк Джайлзов отметить, без сомнения, удачные покупки чаем с самодельным кексом. Именно его изготовлением Кэрри и собиралась заняться нынешним вечером.

      – Замечательно! – Агата захлопала в ладоши, но вдруг испуганно взвизгнула и отпрыгнула в сторону.

      Белоснежная кошка с голубым ошейником заметалась у них под ногами, а Селена, возмущенная появлением нахалки, лязгая вполне еще крепкими зубами, попыталась ухватить ее за хвост.

      Кошка ухитрилась увернуться, выскочить из плена пушистых девичьих юбок, не запутаться в кружевах и оборках и не попасться сердитой Селене.

      Очутившись на просторе, бедняга бросилась к ближайшему дереву, молодому дубу не выше пяти ярдов, и взлетела на одну из верхних веток.

      Селена с презрением толкнула лапами тонкий ствол, заставив верхушку качаться, и фыркнула.

      Кэрри подозвала собаку к себе и успокоительно потрепала по мягким ушам.

      Роберт тоже погладил Селену и заметил вслух, что поведение кошки – неслыханная наглость, но, к счастью, справедливость восторжествовала и можно с чистой совестью идти домой.

      – А как же кошечка? – вдруг спросила Агата. – Мы ее так и оставим болтаться на вершине