Досчитать до семи. Яна Никишина

начали наливаться цветом, предвещая скорую жатву. Для детей это означало одно: снова придётся босыми ногами мять виноград, готовя его для вина. Лаура невольно поморщилась при мысли об этом.

      – Мама заставит нас снова месить это липкое месиво, – пробормотала она, заходя в дом и сразу направляясь к зеркалу, чтобы поправить волосы.

      Мама этим вечером задерживалась в швейной мастерской, где вместе с коллегами корпела над заказом на десятки ярких платьев для фламенко. Работа обещала затянуться до позднего вечера.

      Через некоторое время во двор заехал белый автомобиль отца Сантоса. Он привёз Адриана и Сантьяго из школы, как было договорено с родителями. Исабель, заметив машину, подошла к крыльцу. Она помогла Сантьяго донести его учебники в дом, а Адриан прошёл мимо, почти не замечая никого, будто находился в своём собственном мире.

      – Зайдите на минутку, падре, – сказала Исабель, чуть понизив голос.

      Священник кивнул и вошёл в дом. Они сели за стол в кухне, пока дети разошлись по комнатам.

      – Я хотела с вами поговорить об Адриане, – начала Исабель, – Мне кажется, с ним что-то происходит. Он стал странным, замкнутым.

      Отец Сантос внимательно слушал, не перебивая.

      – Мне Марсела показала его рисунки, – продолжила она после паузы. – На них он изображает… сцену, где он сам стоит на коленях перед человеком с тёмным силуэтом. Это выглядит… неправильно. Как будто он видит себя тем, кто удовлетворяет чьи-то грязные желания.

      Священник нахмурился, но ничего не сказал сразу.

      – Возможно, ему снится что-то тревожное, – осторожно предположил он. – Или это всего лишь проявление его фантазии, пусть и странной.

      – Но почему он стал таким? – Исабель выглядела обеспокоенной. – Я понимаю, дети иногда увлекаются странностями, но Адриан… Это не похоже на него.

      – Если вы хотите, я поговорю с ним, – предложил отец Сантос. – Иногда мальчикам бывает легче открыться постороннему человеку.

      Исабель не была уверена, что Адриан захочет разговаривать, но всё же кивнула. Она и не была уверена, что имеет право решать за маму и Адриана, но другого выхода будто не видела. Она знала, что в последние недели он становился всё более отстранённым. Даже его собственная мать избегала смотреть ему в глаза, словно боялась увидеть в них что-то странное, похожее на взгляд её старшего сына.

      Исабель всё чаще появлялась в нашем доме, будто её беспокойство за меня стало сильнее, чем какие-либо договорённости с мамой. Даже в те дни, когда мама оставалась дома, полностью погружённая в дела, Исабель находила повод зайти. Она приносила с собой мелочи – свежий хлеб из пекарни, маленькие баночки варенья или новые пелёнки, которые сама сшила. Но за этими жестами скрывалось что-то большее. Она долго сидела рядом с моей кроваткой, не отходя ни на шаг, даже если я просто спала. Иногда, держа меня на руках, она что-то тихо бормотала, будто просила прощения за мысли, которые не могла озвучить. Исабель видела, как мама, измотанная работой и семейными заботами, становилась