Я иду по ковру. Леон Гельевич Костевич

Марка. На стене, помимо карточки с отцом Кондратием, еще десятка два снимков: Марк увековечен с людьми, известными любому гражданину бывшего Советского Союза – все сплошь заезжие знаменитости. На стеллаже справа, среди видеокассет, словарей и сборников цитат – вырезанная из бурого камня фигурка акулы.

      – Это потому, что ты акула пера? – снял я акулу с полки.

      – Не надо так прямолинейно мыслить, старик, – укорил Марк. – Широко известный факт: акула должна всё время двигаться, в этом особенность её организма. Только тогда кислород вместе со встречным течением попадает акуле в жабры и заставляет биться сердце. Стоит ей остановиться, и она умрет. Я тоже, как акула – живу, пока нахожусь в движении. В переносном, разумеется, смысле. И она, – Корнев взял у меня из рук фигурку, – мне об этом напоминает, не даёт останавливаться.

      – А это, – я едва дотронулся до стоящей около компьютера фотографии мальчика с умным взглядом, – твой сын?

      – Угадал.

      – Глаза умные…

      – Комплимент для собаки, – нахмурился Корнев. – У человека других и не должно быть.

      Потом Инесса разлила по разномастной посуде чай, Аркадий извлек откуда-то бутылку «Столичной» и после того, как выпили по второй, общение стало свободней. Я, помнится, опасался насчет испытательного срока, а мои новые сослуживцы заверяли, что это просто формальность, что ещё не таких оставляли и что они согласны помогать.

      – «В надежде славы и добра глядеть на вещи без боязни…» – резюмировал Марк, когда бутылка опустела.

      – Пушкин, – предположила Инесса.

      – Пастернак, – блеснул я эрудицией.

      – Он самый, – подтвердил Марк. – Ладно. Сегодня ты уже ничему хорошему здесь не научишься, а завтра приходи к половине десятого. Бывай.

      Домой я возвращался легко и радостно. И гуляющая по сосудам «Столичная» была тут ни при чем, бутылка на четверых – ерунда. Такого приподнятого возвращения домой мне не приходилось испытывать с первого дня работы в школе. Вечером я всегда знал – завтра повторится то же, что происходило сегодня, с вариациями на темы домашних заданий. А теперь каждый день будет не похож на другой – ведь название «Новости» образовано от слова «новый».

      – Ты пьяный? – возмутилась Сашка, потянув носом воздух.

      – Имею право! – нарочито нетрезвым голосом процедил я. – Поразмысли сама, барсик, мог ли я отталкивать дающую руку Марка Корнева.

      – Ты?! Пил с Марком Корневым? – поразилась Александра. – Это меняет дело. Ну-ка, давай рассказывай.

      – Изволь, – начал я, и пока готовился ужин, торчал на кухне, с придыханием расписывая события прошедшего дня.

      – Неужели он, правда, голубой? – переспрашивала Александра про Аркадия.

      – Самый настоящий! – восторженно уверял я.

      – А общая атмосфера как?

      – Замечательная атмосфера!

      Сашка слила в раковину воду из-под картошки:

      – Иди руки мой, все готово.

      И тут