Нежное касание страсти. Алексей Викторович Зырянов

каким-то милым зверьком. Все эти «кошечки» – это фигня. Настоящих «кошечек» я не видел ещё ни разу и вряд ли когда-то увижу. В моей жизни есть один «зверёк» – это лисичка Юля, которую я любил и не перестаю это делать, а только сильнее горю этим чувством.

      Понимаю, что сейчас у девушек новые фамилии после замужества, но для меня ты остаёшься Фицайкой, как и остаются Оля Сухорукова, Оксана Белетченко, Женя Ялунина и прочие, кто сменил фамилию в паспорте. Для меня вы все те самые девочки-одноклассницы – вечно молодые и не меняющиеся. Но ты тогда и сейчас для меня остаёшься особенной, кого я люблю больше всех остальных. В школе мы (не влюблённые) друг друга ощущали просто как ровесников, но сейчас даже некоторых парней из моего класса я готов обнять как родных. Для меня нет «козла», а есть Костя Козлюк, для меня нет «Богуса», а есть Лёха Богунов, для меня нет «барана», а есть Лёша Мараничев. Остались такими же только мерзавцы Мелюх (Сергей Милюханов), Ряба (Александр Рябинин), Горбатый (Алексей Горбунов). Их я презирал тогда и остаюсь при таком же мнении о них.

      Что касается твоих пинков по стулу, то эти телодвижения для меня были вполне за вменяемый флирт. Я честно говорю, Юленька. А вот неизменные тычки ручкой и карандашом меня возмущали. Это да. Я ждал пальчиков, а ты почему так и не перешла на такие очевидные методы заигрывания с хладносердным дурачком, который вроде вполне глазами хоть что-то демонстрировал ответное для меня. Или у меня и в глазах был этот нелепый «холод»?

      А вот про «книгу по голове» вообще сейчас слышу вроде впервые. Ты ничего не перепутала? Я такого не помню? Может, ты так сильно ударила меня в каком-то классе, что у меня шарики за ролики заехали и память выветрилась, но вот совершенно не помню такого момента. Книга меня не могла «ранить». Ручка эта чёртовая, конечно, раздражала, а пинки и книжки по башке – это вообще безобидная выходка. Пинала же ты под моим стулом, а не по спине. Ох, Юленька, знала бы ты, сколько я в своих воспоминаниях резко оборачиваюсь к тебе после таких тычков и своим новым мышлением командую себе фразу для того молодого Лёши Зырянова: «Фицайка, прекращай тыкать ручкой! Хочешь меня тыкать – используй свои руки. Только помни – ближайшая перемена – и ты будешь «наказана» за каждый свой тычок».

      И как же мне хотелось попасть в такой момент, чтобы увидеть твою заигрывающую улыбку, когда ты услышала бы мои «угрозы». По-моему, ты такую практику тычков только с 10 класса стала применять. Но и этих двух лет хватило бы, чтобы мы просто бросились друг другу в объятия, если бы не использовали лишних методов взаимного флирта, которые сбивали с правильной чувственной линии поведения.

      Я не добавляю тебя в друзья, чтобы не давать повода для чьих-то подозрений. Если бы я более 10 лет назад писал, то мог и «задружиться», а сейчас не хочу кому-то из одноклассников дать повода для лишних вмешательств в наши подробности. Я и поздравлять тебя не смогу, как все остальные на стене твоей страницы. Я не могу себе эти простые открытки тебе присылать. Сердце мне велит писать только о своей любви к тебе и благодарности