Тринадцатое дитя. Эрин А. Крейг

только мешать.

      Мысли вихрем неслись у меня в голове.

      – Камфора! – выпалила я первое, что пришло на ум.

      Кирон удивленно вскинул брови.

      – Я забыла камфорное масло. Может быть… ты съездишь в город? Возможно, оно есть на рынке?

      Кирон долго молчал, и я начала опасаться, что сказала что-то не то. Я даже не знала, далеко ли до ближайшего города и есть ли там аптекарская лавка. Но потом он кивнул:

      – Я возьму дядину лошадь. Вернусь через час. Самое позднее через два.

      – Ты мне очень поможешь, спасибо, – отозвалась я, и мой голос утонул в криках больного.

      Кирон посмотрел в глубину коридора:

      – Я постараюсь управиться как можно быстрее. – Он развернулся на месте и помчался прочь.

      Меррик посмотрел ему вслед, но его взгляд оставался непроницаемым.

      – Ну что, пойдем? – сказал он, указав в сторону спальни.

      Чувство облегчения разлилось в моем сердце, как теплый бальзам.

      – Ты идешь со мной?

      – Конечно. – Меррик пригнулся, чтобы не удариться головой о притолоку, и заглянул в спальню.

      Фермер увидел его и взвыл, как раненый зверь.

      – Ты же сказал, что тебя никто не увидит, – нахмурилась я.

      Меррик небрежно взмахнул рукой, будто речь шла о каких-то пустяках.

      – Я сказал, что меня не заметит мальчишка. Но его дядя, конечно, другое дело. Он близок к смерти. Но если ты все сделаешь хорошо, он об этом забудет. – Он слегка подтолкнул меня в спину. – Давай заходи.

      Мой кожаный саквояж был набит до отказа. Эликсиры и порошки, бинты и всевозможные хирургические инструменты. Я собиралась впопыхах и набрала много лишнего, боясь забыть что-то нужное. Я поставила саквояж на комод с громким стуком и вздрогнула от этого звука, но дядя Кирона ничего не заметил.

      Он метался и корчился на кровати, сбивая мокрые простыни, от которых воняло потом, мочой и разжиженными фекалиями. Его кожа была ужасающе бледной, почти серой, но с желтоватым отливом. Ее покрывали темные язвы.

      Мне стало понятно, почему Кирон не хотел заходить в эту комнату. Мне тоже не хотелось заходить сюда, в эту тесную душную спальню, где пахло чем-то похуже смерти. Но Меррик снова подтолкнул меня вперед.

      – Сударь… – Мой голос дрогнул. – Меня зовут Хейзел. – Я стиснула руки, чувствуя себя маленькой, глупой и беспомощной. Мне хотелось бежать отсюда без оглядки. – И я… я пришла вам помочь.

      Он издал душераздирающий стон и перевернулся на другой бок. У него изо рта пахло так, как пахло у моего отца после вечера пьянства. Впрочем, и неудивительно. На полу валялись пустые бутылки. Возможно, он сам же и готовил это пойло – по пути сюда Кирон провел нас через ржаное поле, – но я решила не поддаваться любопытству, осознавая, что тяну время, пытаясь отдалить неизбежное.

      – У меня все горит. – Он задыхался и дергал ногами. Борясь с подступающей тошнотой, я заметила, что пальцы у него на ногах почернели. – Помоги мне, богиня Священного Первоначала. У меня все горит.

      – Что горит? – спросила я, но он, терзаемый болью, меня не услышал. –