Подарочные марки. Алексей Караванов

похожие на толстые струны. Старик никогда о таком не думал. Такова вся ненависть моей жизни, сказал он про себя.

      Скорость моря оказалась высокой, как виделось с земли. И старик испугался, что от быстрого движения из водной толщи выпадет, как выбивает гайки и заглушки из искалеченного двигателя, субмарина или обломки корабля, убьёт его и мальчика.

      Отчётливо стал слышен некий плеск. По равнине вдоль берега стремглав неслась вытянутая река. Из вёдер, стоявших у порога дома, выпрыгнула пресная вода, слилась в одну большую каплю, размером с морскую мину, и побежала вслед за рекой, – тоже стремилась поддержать море в военном походе.

      Вот об этом рыбаки не врали. Значит, правда, что море иногда уходит на войну, подумал старик. А я не верил.

      Старик хотел пожелать морю поражения, но не смог, и такому обороту мыслей не удивился. Пускай победит, равнодушно подумал он.

      Ушёл день, пришла ночь. Мальчик смог уснуть, усталость в нём одолела страх. Тень под носом рисовала ему жидкие усы. Старик сидел в своей комнате и раздумывал. Никак не мог найти решение, понять, что делать дальше. Сколько времени уйдёт у моря на войну? Когда оно вернётся?

      Он давно ненавидел его: за случаи плохого улова, за скверную погоду, за высокие волны, которые часто грозили добраться до дома. И за то, что оно забрало её… Море же проявляло безразличие к его ненависти и кормило рыбой и крабами. Что будет с мальчиком? Он ещё мал, чтобы найти работу в одном из старых городов, разве что подмастерьем может пойти за пропитание. А сам старик – кому теперь он будет нужен, как ему прожить?

      Можно погрузить всё в старый верный автомобиль и направиться в город, бросить лишнее, забрать только самое необходимое. Дом пускай остаётся доживать своё отведённое, ничего в нём ценного. Или пускай тут поселится кто-нибудь другой.

      Старик поднялся и подошёл к столу, взял лист бумаги и карандаш – записать самое необходимое. Воду питьевую нужно забрать, что осталась, еду взять, канистру с топливом, выводил он, лески и сети, карту, часы, компас, аптечку. Портрет на стене не напоминал о себе, но внимание старика не могло не остановиться на нём. Фото девушки в трёхчетвертном развороте. Старое фото, но свежесть печати не сошла – в те времена уже делали снимки на хорошей фотобумаге. Рамка, напротив, совсем состарилась, и стекло слишком часто загрязнялось.

      Нечего мне тебе сказать, подумал старик, тяжело нам стало.

      Защемило сердце, что-то подступило к горлу. Старик выключил свет. Вышел во двор, потому что даже в темноте ощущал взгляд с портрета. Почувствовал, что глаза мокреют от слёз.

      Осветил фонарём дорогу до пристройки и остановил бензиновую электростанцию. Заглохли жабры генератора. Старик остановился в темноте берега, глядя туда, в чернильную грязь, где прежде было море. Голубой свет фонаря исчез по щелчку выключателя. Стало темно настолько, что взгляд не находил вытянутую вперёд руку.

      Никак не уходил