БутАстика (том I). Андрей Буторин

примеси чувств. Это вполне устраивало обоих.

      А через год Зоя призналась, что ждет ребенка. Срок беременности перевалил за шесть месяцев. Опасаясь медицинских осложнений, женщина рассказала все Мьенгу, чтобы предупредить того о вынужденном воздержании.

      Воздержание Мьенга не пугало, но его взбесило безрассудство напарницы.

      – О чем ты думала?! – орал он на Зою, бледное лицо которой в обрамлении рыжих волос казалось фарфорово-кукольным. – Как ты могла?! Здесь нет нянек, это космический корабль, а не ясли! Почему ты не сделала стерилизацию? Я думал…

      – А ты поменьше думай, – процедила женщина. – Мозги целее будут. А о себе и моем ребенке позволь мне думать самой. И не бойся ты так, я и одна справлюсь. А если боишься, что он нас объест…

      – Да ничего я не боюсь! – сплюнул Мьенг. – Я просто не могу тебя понять.

      – Потому что ты не женщина. А я хочу ею быть.

      – Ну и была бы на здоровье. После возвращения.

      – А оно будет?

      – Но если нет, ты вообще поступаешь… жестоко. Обрекаешь на смерть невиновного…

      Мьенг уже не кричал, а мямлил, с трудом подбирая слова. Самому стало противно. Он повернулся и, ничего больше не говоря, ушел в свою каюту.

      Это была их первая ссора. До самого рождения сына Мьенг не обмолвился с Зоей ни словом.

      Еще через год Зоя родила дочку. Если мальчик, хоть и будучи смугленьким, внешне походил на Зою – хрупкое тельце, ангельское личико в обрамлении рыжих кудряшек, – то девочка с первых дней была плотно сбитой, крепенькой, обещая вырасти под стать отцу. А еще она была темно-коричневой, как шоколадка. Мьенг так и стал ее называть. И полюбил столь яркой любовью, что поначалу испугался неведомого доселе чувства. Сына Мьенг тоже любил, но все-таки не испытывал к нему той щемящей нежности, что наполняла его при виде дочери.

      Зоя сдержала слово, и поначалу занималась детьми сама. Она даже имена им дала, не посоветовавшись с Мьенгом: Андрей и Елена.

      Но постепенно и отец стал уделять детям все больше внимания. Хоть его и тянуло в первую очередь к своей Шоколадке, Андрюша тоже всегда был рядом, поэтому немалая доля отцовской ласки доставалась и ему.

      Вот только Зою Мьенг так и не смог полюбить. Она была и оставалась для него хорошей напарницей, удобной соседкой, сносной любовницей, но только не любимой женой. Плюсом в этой ситуации было то, что Зоя тоже его не любила. Во всяком случае, никаких чувств ему не выказывала.

      Почти семейную идиллию портило лишь одно обстоятельство. К третьему году полета скорость корабля должна была стать по расчетам крейсерской – равняться половине скорости света. Она же едва составляла треть световой. Плотность межзвездного газа оказалась меньше расчетной. Точнее, она была слишком неравномерной. Порой за миллион километров пути датчики не фиксировали ни одного атома водорода. А бывало, что их становилось два, три,