Средняя Ярусь. Тимур Нигматов

ттенки серого в одном месте. Речная гладь блестела оружейной сталью. Низко висящий небосвод давил свинцом. Неизменно мутный свет то ли солнца, то ли луны щедро подсыпал мышиных оттенков в пейзаж. И ни одного яркого цвета.

      А ещё тишина. По-настоящему, без всякой образности —могильная. Ни пения птиц, ни шелеста листьев, ни жужжания насекомых. Сухая ветка под ногой не стреляла привычным хрустом, а бесшумно рассыпалась пеплом.

      Опостылевший лес не думал заканчиваться. Аня шагала в одиночестве уже третий день (если время что-то значило в этом мире) и не встретила ни единое живое существо. Она верила, что речка рано или поздно выведет к человеческому жилью. Но та, похоже, плевать хотела на надежды Ани.

      Временами казалось, что Аня лишь думает, что движется, а на самом деле застряла в огромной карусели, где всё вокруг – муляж.

      Прошлое не вернулось. Аня всё так же помнила лишь своё имя. И не могла поручиться, что оно настоящее, её собственное. Потому снова, раз за разом, возвращаясь к первому воспоминанию, надеялась заглянуть хоть на миг раньше.

      ***

      Первое, что увидела Аня, когда пришла в себя, – спину идущего впереди человека. Мужчины.

      Она сосредоточила взгляд на его жгуче-жёлтом рюкзаке и какое-то время тупо следовала за ним. Как верблюд в караване за хвостом ведущего – бездумно, на автомате.

      Аня силилась вспомнить, как сюда попала. Кто этот человек перед ней и куда они идут?

      Не сбавляя хода, огляделась. Справа – скальный массив, отвесно уходящий ввысь. Слева – частокол сухих деревьев с голыми ветвями и проблески глянцевой речной ленты между ними.

      Судя по рюкзакам и одежде, они в походе. Но она ничего не знала о нём. И о том, что было до него. Голова пуста, воспоминания будто ластиком подчистую стёрты.

      Из глубины души неотвратимо выползал страх. Должно быть, именно такой ужас испытывают люди, утратившие память после аварий. Когда свои в один миг превращаются в чужих.

      Тропинка готовилась вильнуть влево, и перед поворотом мужчина оглянулся. Усталые серые глаза, впалые щёки, неопрятная полуседая поросль на незнакомом лице. Он привычным, видимо, жестом хотел указать дальнейший путь, но, разглядев что-то в Анином взгляде, резко остановился и сказал без предисловий и пауз:

      – Ты здесь? Ты со мной? Имя помнишь?

      Аня встала колом, от неожиданности отпрянула на шаг, а потом кивнула:

      – Анна… Наверное… Да, Аня… Что происходит?

      ***

      – Не больше твоего знаю. Считай – ничего… Очнулся – сижу на камне. В голове ветер гуляет. Вспомнил сразу, что Кириллом звать. Кирилл Степанычем даже, а остальное как в тумане. Рядом рюкзак стоит. Перетряхнул – консервы, одёжа кой-какая, нож. Добротный, охотничий. Никаких личных вещей. О документах и речи нет. Свой можешь не смотреть – та ж самая картина.

      Кирилл объяснял спокойно, обстоятельно, словно рассказывал о чём-то обыденном. А у Ани голова шла кругом.

      – И что странно. Ведь знаю, что вот это – тушёнка, – продолжал он, вытряхивая содержимое жестянки в миску, – что её едят. Помню, что дважды два – четыре. Да и много чего ещё. Может учителем работал – всякая алгебраическая ересь в голову лезет. А ничего своего, родного вспомнить не могу как ни стараюсь. Будто ластиком стёрли напрочь…

      – А я? Откуда я взялась? – несмело вставила Аня.

      – Так я и говорю. Как очухался маленько, побрёл против течения реки. Думал, к людям-то выйду – тропа хоженая. Хрена с два, держи карман шире! Только на тебя и наткнулся. Поначалу обрадовался, думал, растолкуешь, куда это мы попали. А ты – ни бэ, ни мэ, ни кукареку…

      – По-моему это называется кататонический ступор, – неожиданно для себя и Кирилла выдала Аня.

      – Да? Возможно… Ну, в общем, меня будто и не замечаешь, молчишь. Говорю – иди! – идёшь. Стой – стоишь. Что делать было? Направление задал и потопали… – Кирилл глянул на приунывшую спутницу и спохватился. – Нет-нет, ты не думай, рад, что тебя встретил. Живая душа. И в себя пришла – хорошо. Теперь-то веселей потопаем, ага?..

      – Ага, – кивнула Аня. – Умираю, как пить хочется.

      После короткого привала двинули дальше. Кирилл пропустил Аню вперёд и тараторил без умолку. Явно не впервые обмусоливал версии.

      Может, инопланетяне похитили для опытов, понятных только им самим. Или аномалия природная: забрели туристами не пойми куда, туда, где земные законы роли не играют. И теперь даже не помнят, кем друг другу приходятся – неужто мужем и женой?

      – Есть другой вариант – ток-шоу. Посадили нас в огромную студию, где всё камерами утыкано. Память удалили к чертям. Мож сами и согласились, добровольцами. А теперь крутят реалити, небось, и ставки принимают: что мы дальше делать-то будем. Вокруг же, видишь, бутафория одна. Ни цветов, ни запахов, ни звуков. Только мы другие, потому как настоящие… Хорошо, конечно, коли так. Припасы скоро выйдут, чего жрать будем, не знаю. Ни грибов тут, ни ягод. А так, глядишь, скинут на парашютике каком…

      Аня поглядывала на стылое небо и молчала. Казалось, и впрямь, можно залезть