Маскарад. Рождественская история. Лиана Хейвен

ещё не иссякло. Руки сами потянулись за кистями, краски, как будто по мановению волшебной палочки, вновь наполнили палитру.

      Тишина окутала мастерскую. Лишь тихое потрескивание радиатора да стук кисти о стеклянный край банки с водой нарушали эту уединённую гармонию. Амелия двигалась быстро и сосредоточенно, словно боялась, что огонь внутри, горящий так ярко, вдруг угаснет. Линия за линией, мазок за мазком – и картина начинала оживать.

      На полотне, казалось, танцевал свет. Пламя свечи, языки которого тянулись вверх, озаряли обнажённые силуэты. В центре композиции находилась женская фигура: тонкая, гибкая, с изящным изгибом спины, подсвеченная мягким золотистым светом. Её лицо было скрыто полуоборотом, оставляя лишь легкий намёк на загадочную улыбку. Густые, насыщенные оттенки красного и бордового переплетались с глубокими тенями, создавая впечатление движения и тайной страсти.

      Мужской силуэт, скрытый в полумраке, выглядывал из-за плеча женщины, его рука осторожно касалась её шеи, оставляя ощущение лёгкости и тепла. Всё полотно дышало чувственностью: в каждом мазке ощущалась энергия, внутренний огонь, который не возможно было не почувствовать. Границы между персонажами картины и реальностью стирались – казалось, стоит протянуть руку, и можно ощутить тепло пламени или прикосновение их дыхания.

      Амелия не могла оторваться от работы, пока не поставила последний мазок. Она отступила на пару шагов, вытирая краской измазанные пальцы о давно потерявшую былой вид тряпку. Взгляд скользнул по завершённой картине, и её сердце замерло на миг. Картина была прекрасна, совсем не похожа на всё, что она писала раньше. В ней было что-то интимное, почти откровенное, но в то же время невероятно завораживающее.

      Пальцы сами невольно коснулись губ, словно хотели удостовериться, что то, что она ощущает, действительно существует. Картина дышала страстью. Её мазки, движения кистей будто вытекали из памяти новогодней ночи, воспоминания о которой ещё не потеряли своей остроты.

      Амелия почувствовала усталость только тогда, когда часы за её спиной пробили три часа ночи. Она ещё раз оглядела полотно, погасила лампу и, с чувством глубокого удовлетворения от проделанной работы, отправилась спать. В эту ночь ей снились странные, но удивительные сны, полные мягких шёпотов и страстных прикосновений.

      Ей снился маскарад, в зале играла тихая музыка, но гостей не было. Амелия подошла к роскошно украшенной и сияющей огнями елке, любуясь игрой света. Вдруг она почувствовала движение сзади, жаркий шепот Германа обжег ей шею:

      – Наконец-то наш подарок соизволила прийти! Почему так долго? Мы успели соскучиться.

      А ловкие пальцы уже распутывали узлы шнуровки на спине. Платье с тихим шорохом упало к ногам. Руки огладили плечи, вызывая толпы мурашек по позвоночнику. Сзади к ней прижалось горячее и полностью обнаженное мужское тело, упиравшееся в ягодицы уже готовым членом. Амелия застонала, чувствуя, как увлажняются складочки, и желая большего.

      – Наша девочка тоже соскучилась, – раздался второй голос, и Роберт