В тихом городе бесы. Мария Дмитриева

зарубившем амбарника топором. Так учил отец: веди главного подозреваемого, держи второстепенное поблизости.

      Игорь ведь никогда не был истинным моралистом. Учился на грани хорошиста-отличника, поступил в медицинский колледж, чтобы пойти по стопам какого-то родственника, собирался жениться на Нике, потому что вроде как пора семью создавать. Но в то же время Игорь мог поставить подножку пробегающей мелюзге, Игорь мог красиво улыбнуться другой девушке на глазах у Ники, Игорь мог обмануть, чтобы получить желаемое, именно Игорь придумал поливать крыльцо Александра Васильевича.

      Игорь принял решение не вызывать скорую помощь.

      И Игорь же мог отругать своих друзей за бесчинства на грани фола.

      Поэтому он Арслану никогда до конца не нравился: вроде бы свой человек, отличный парень, но с какой-то альтруистичной гнилью, которая проявлялась в самых разных и зачастую неожиданных ситуациях.

      А теперь он еще и рубит нечисть топором. Он же собирался спасать жизни, что в нем пошло не туда? Внутренний голос подсказывал, что дело, естественно, было во второй демонической душе, но Арслан чувствовал, что загвоздка таилась в чем-то еще.

      Он поставил будильник и на всякий случай напоминание написать Игорю с утра.

      Арс 10:21

      Ты как там, брат? Живой? Может, обсудим вчерашнее?

      – Интересно, я могу ответить, что не хочу? – вслух спросил Игорь, полуразвалившись на кухонном столе.

      – Смотря чего не хочешь, – хмыкнул Климентий, копошась с какими-то травами. – Друзья проснулись?

      – Проснулись, – пробурчал Игорь. – Позже отвечу.

      Он отложил телефон экраном вниз и в очередной раз взлохматил волосы обеими руками, пытаясь привести себя в чувство. Утром дядя накачал его снотворным, чтобы он смог хоть немного поспать без всяких бесовских похождений. Игорю казалось, что еще никогда он не ощущал такой приятной черной пустоты. Абсолютная тишина, где затихли даже собственные мысли. Правда, как оказалось, в этой тишине очень быстро становится одиноко, но Игорь списал это на недосып.

      – А пару дней назад уже бы нервно строчил Нике, – усмехнулся Климентий и сел напротив. – Как чувствуешь себя?

      – Как будто трактор переехал, – устало ответил Игорь и замолчал, закусив изнутри щеку. Часто так делал, когда волновался и не знал, как задать неудобный вопрос. – Не хочешь ничего рассказать?

      – Не горю желанием. – Климентий снова усмехнулся и почесал короткую щетину. – Но, похоже, у меня нет выбора. С чего начнем?

      «Хороший вопрос», – подумал Игорь. Прошлым вечером на него свалилось столько информации, что сложно было определить, к чему подступиться в первую очередь. Конечно, его интересовали родители. Но не настолько, чтобы тратить на них время. Игорь с детства уяснил, что сложно хранить память о тех, кого ты никогда не знал, еще сложнее – беспокоиться об их судьбе уже постфактум, когда их нет и уже ничего не исправить.

      Но этот гештальт надо было закрыть до конца, раз уж так вышло, что дверь в эту ненужную неизвестность