Балканское колдовство. Макс Валсинс

что-то необъяснимое, будто чья-то незримая рука вела его через пустынные улицы.

      Когда он дошёл до Калемегдана, старого парка, который раскинулся на месте древней крепости, он увидел её. Седмира стояла под старой липой, чьи узловатые ветви тянулись к небу, как руки молящихся.

      – Я знала, что ты придёшь, – сказала она, не оборачиваясь.

      Её голос звучал так, будто он исходил не только от неё, но и от самой липы, от земли, от ветра, гуляющего среди крепостных стен. Лука подошёл ближе, но остановился на несколько шагов, ощущая странное волнение.

      – Почему ты здесь? – спросил он.

      Она повернулась к нему, и её глаза сверкнули в тумане.

      – Я хочу рассказать тебе историю, Лука. Историю о поэтах, чьи стихи живут вечно.

      Седмира провела рукой по стволу липы, и Лука заметил, что кора под её пальцами треснула, открыв кроваво-красные прожилки.

      – Давным-давно, – начала она, – был один поэт, чьи слова были так прекрасны, что они касались самых глубин человеческих душ. Но однажды он встретил женщину, похожую на меня. Она показала ему тайну: чтобы создавать истинное искусство, он должен был писать не чернилами, а кровью своего сердца.

      Лука почувствовал, как холод пробежал по его спине, но он не смог отвести взгляда от Седмиры.

      – Он согласился, – продолжала она. – Каждое его стихотворение рождалось из боли, но было великолепным. Люди плакали, читая его строки, и его имя стало легендой. Но цена была слишком высока: его сердце иссякло, как высыхает река, а его душа затерялась в тени вечности.

      – Это просто легенда, – попытался возразить Лука, хотя его голос звучал неуверенно.

      Седмира улыбнулась, но в её улыбке не было тепла.

      – Ты уже начал чувствовать это, Лука. Разве не правда? Каждое слово, которое ты пишешь, словно забирает у тебя частичку жизни.

      Седмира подошла ближе и указала на корни старой липы.

      – Знаешь, почему эта липа растёт здесь так долго? Её корни питаются кровью тех, кто пришёл до тебя. Поэты, художники, мечтатели – их жизни превратились в её силу. Она слышала столько слов, что сама стала частью легенды.

      Лука посмотрел на липу и почувствовал, как его сердце сжимается. Ему казалось, что корни шевелятся, медленно тянутся к его ногам, хотя это мог быть лишь обман зрения.

      – Ты можешь уйти сейчас, – сказала Седмира. – Но если останешься, твои стихи станут бессмертными.

      Она подошла ближе, почти касаясь его плеча, и её голос стал шёпотом:

      – Вопрос лишь в том, готов ли ты писать кровью своего сердца?

      Лука замер, чувствуя, как слова Седмиры проникают в его сознание. Ветер гулял между ветвями, шепча что-то на своём языке, и казалось, что весь парк замер в ожидании его ответа.

      Он огляделся. Белград вдалеке сиял огнями, но здесь, в тени крепости, царила тишина, будто город принадлежал другому миру. Липа возвышалась над ним, её корни глубоко уходили в землю, а узловатые ветви словно тянулись к чему-то недостижимому.

      – Я всегда знал, что слова требуют жертв, –