Научись любить, если сможешь. Евгения Ник

базаром следи! Я тебя научу уважению. Кретинка мелкая.

      Мать кивнула и молча ушла в комнату. А я с видом бродяжки поплелась в комнату, в которой я прожила большую часть своей жизни и которую ненавижу. Это моя тюрьма.

      Старые, ещё советских времён обои, засаленные, с оторванными кусками, подранные котами и разрисованное мной, когда была маленькой. Вместо люстры, “лампочка Ильича”, на полу линолеум, вытертый за столько лет, и старый палас. В углу у окна стоит моя скрипучая кровать, напротив – письменный стол, который точно старше меня, и стул. Нет, не компьютерный. Самый обычный кухонный стул. Единственное, что здесь более менее современное, – это шкаф, который я купила, скопив немного денег.

      Бросаю в угол спортивную сумку с вещами и заваливаюсь на кровать, которая от моего веса издала противный лязг.

      – Сколько ни старайся сбежать, а все дороги ведут обратно. В мою тюрьму, – говорю вслух, поднимаю к потолку руки и лежу, разглядывая их. Затем прикрываю глаза и проваливаюсь в густой, липкий и кошмарный сон.

      Я совсем маленькая, кажется, начальные классы. Вот, на мне даже моя любимая плиссированная юбка. Мать тычет в меня дневником и нещадно кричит. Её слюни крупными брызгами вылетают изо рта и попадают на меня.Мне очень страшно, но я маленькая, и я ничего не могу сделать, только продолжать сидеть на полу и вжимать голову в плечи. Следом в комнату вваливается отчим. Он пьян. Как, собственно, и обычно. Дёргает из рук матери дневник, кривится, а затем замахивается и бьёт им меня по лицу. Раз, два, три! Всё это время в ушах до боли звенит. Отшвыривает измятый, ни в чём не повинный дневник в сторону, с силой дёргает меня за руку и выводит на балкон. На улице осень. Идёт дождь. А я стою на ледяном бетонном полу и проливаю слёзы, тихо умоляя впустить меня домой. Но никто не слышит… А чтобы я не мозолила глаза, шторы плотно закрыты.

      Резко подскакиваю в кровати и держусь рукой за грудину. По виску стекает капелька пота, я пытаюсь выровнять дыхание, но получается с трудом.

      – Сон, это был просто сон, – говорю сама себе и заливаюсь слезами.

      В одиночестве можно. Пока никто не видит.

      Сколько я проспала, что за окном уже темень полнейшая? Шарю рукой в поисках телефона, нахожу и вижу несколько входящих сообщений.

      Глава 12

      Лара

      Открываю сообщения и начинаю читать.

      Женька: Лорик, прив! Го завтра в клуб?

      Женька: Алинка и Настя в деле, больше никого не звала.

      Женька: Чисто женской компанией. Мужики под запретом.

      Да-да, будто он у меня есть. Улыбаюсь и набираю ответ.

      Лариса: Привет! С радостью, лишь бы дома меньше находиться. Я буду. Железобетонно.

      Женька: Отлично! Как дома? Толик и мать уже затиранили или пока терпимо?

      Лариса: Толик в своём репертуаре. Мать в целом старается игнорить.

      Женька: Может, всё-таки вернёшься?

      Лариса: Не, голубкам надо быть вместе. Не хочу быть “пятым колесом в телеге”.

      Женька: И всё же подумай. Если что, мои двери для тебя всегда открыты.

      Лариса: