Венок из белладонны. Анна Хешвайн

выступил лихорадочный румянец. Слишком разволновалась. Она принялась внимательно разглядывать свое отражение, выискивая признаки отпечатавшегося волнения.

      Кода не блондинка и не брюнетка, не шатенка и не рыжая, но волосы у нее были. Больше темные, чем светлые. Глаза не то голубые, не то серые, не то прозрачные, один чуть больше другого, но если не вглядываться, то это даже не заметно. И роста Кода посредственного, не миниатюрная девочка, приводящая в восторг своим крохотным размером ноги всех мужчин, но и не длинноногая богиня, что будоражит фантазии. Где-то аккурат посередине между эти двумя ипостасями.

      Провела пальцем по пресловутым татуировкам. Родители ждали, что символы рода укрепят ее силу, возвысят, сделают могущественной. Но ничего не вышло, они поторопились, начав рисовать будущее даровитой шаманки для только что новорожденной бездарной девочки.

      Вокруг глаз появились лучики морщин, между бровей залегла одна глубокая. Вздохнула, расслабляя мышцы. Двадцать девять лет, а кремам и лосьонам уже трудно справляться с признаками старения. В окружении колдовского мира, пропитанного волшебством так же, как кислородом, Кода Волчья росла человеком без каких-либо способностей, если не считать за способности красивое старение.

      Кода опустила руки и улыбнулась своему отражению. Чтобы побороть усталость и апатию, она прошлась по просторной гостиной и поднялась по чуть скрипнувшей лестнице наверх – на мансарду. Там было ее место силы, там был апогей ее трудов, доказательство того, что она заслужила все то, чего хочет.

      Ее квартира на верхнем этаже доходного дома была просторной, но в какой-то момент жилого пространства стало мало, и Кода выторговала для себя еще и чердак у владельца дома, ловко переоборудовав его под хранилище. И теперь это была ее мансарда, ее маленький музей.

      Картины громоздились вдоль стен, приставленные друг к другу. Стены неровные, не развесить все, поэтому свое место обрели только самые лучшие: портрет Дамы с черными глазами кисти На Гелла, пастораль Муа Делеви и особо милый сердцу натюрморт неизвестного художника, но созданный порядка шести столетий назад – тому свидетельство манера письма, масло и латунная багетная рама.

      Помимо картин были фарфоровые и хрустальные сеты в деревянных шкафах за искусным витражом, оттоманки и стулья, обитые уже слегка потертым бархатом, ковры и покрывала, вазы и часы. Порой Кода задумывалась о том, что в ее коллекции нет связующего звена. Разные эпохи, разные назначения, разные мастера. Но быстро откидывала эти мысли, вгоняющие в рамки. Это все приносило ей удовольствие от простого созерцания, от легкого касания, от вдыхания этого запаха. Ее маленький счастливый мир. Связующее звено – это красота.

      В самом конце мансарды дверцы шкафа под самый потолок. Кода приглашала наемного колдуна, чтобы тот вписал в стенки шкафа пространственное заклинание, иначе все было в него не уместить. Она открыла дверцы и провела ладонью по рукавам и юбкам, отозвавшимся приветственным шелестом. Разных фасонов, дорогих