Лабинцы. Побег из красной России. Последний этап Белой борьбы Кубанского Казачьего Войска. Ф.И. Елисеев

«ты». Все это было только приятно, и я почувствовал, что попал не в официальный круг «штабов», а словно в семейный.

      – Ну, Вячеслав Григорьевич, я поеду к себе в штаб… надо пообедать, – говорит Фостиков.

      – Поезжай, поезжай, Михаил Архипович, и захвати с собой полковника. Там у тебя вакантный 1-й Лабинский полк. Ему надо дать полк, – как бы между прочим добавил Науменко.

      – Ну, едемте со мною, – говорит мне Фостиков.

      Мы прощаемся с Науменко и Егоровым, выходим из дома, садимся на лошадей и двигаемся по селу к югу. Мы идем наметом (галопом, по-кавалерийски). Фостиков сидит в седле просто, безо всякого напряжения и щегольства, уверенно, по привычке. Под ним добрый конь рыжей масти, довольно высокий против кабардинских коней.

      Бросив несколько взглядов на мою кобылицу, которая, промерзши, «просит повода», он спрашивает – где я ее купил? Этот, казалось, праздный его вопрос показал мне, что он понимает в лошадях и любит верховую езду.

      За нами скачут его ординарцы с флагом его дивизии, на котором красуется белый конский хвост, как у нас было в Корниловском полку на Маныче. Явно было, что перенял это он у нас, корниловцев, заменив наш черный хвост на полковом флаге и сотенных значках на белый.

      Белый хвост на флаге очень красиво отдает своей белизной на ярком зимнем солнце. Он заметил, что я обратил внимание на его оригинальный флаг, и говорит мне, не укорачивая быстрого аллюра наших лошадей:

      – Казаки говорят, что я ввел хвосты на значках потому, что моя фамилия Хвостиков, но это не так. Я видел при наступлении на Царицын в прошлом году конские черные хвосты на значках в Корниловском полку; мне это понравилось, и я ввел их у себя, но белые, – закончил он.

      Идя все тем же аллюром и перебрасываясь отдельными фразами, я впервые ощущаю мышление Фостикова, и он мне очень понравился. В нем виден настоящий мужчина – умный и бесхитростный, а главное – безо всякой генеральской фанаберии.

      Правее его скачет его начальник штаба дивизии, очень пожилой «солдатский генерал», как говорят казаки, на небольшой лошади и на кавалерийском седле. Одет он во все английское обмундирование. Всю дорогу он молчал.

      Мы в его штаб-квартире. Вестовые подхватили наших лошадей. Войдя в дом, Фостиков моментально сбросил с себя шубу, потом черкеску и остался в одном черном длинном бешмете.

      Меня подкупила ненатянутая простота генерала Фостикова. Он по-казачьи, как хозяин дома, первым сел за стол, жестом показав мне место против него, и предложил «снять черкеску», если она стесняет меня за обедом. Но нас, бабиевцев, она никогда «не стесняла», а только украшала.

      Сел и начальник штаба, очень милый и слегка тонный генерал-лейтенант. Он обращается к Фостикову по имени и отчеству, а Фостиков его титулует «ваше превосходительство». Как его фамилия – я еще не знал.

      – Ну, давайте нам, што там у вас есть? – крикнул Фостиков денщикам на кухню.

      Нам подали борщ, мясо и что-то соленое. Все было просто, наваристо и вкусно. С нами за столом сидит