Лабинцы. Побег из красной России. Последний этап Белой борьбы Кубанского Казачьего Войска. Ф.И. Елисеев

генералов Науменко и Фостикова

      6 февраля 1920 года, в 10 часов утра, в ясный, солнечный зимний день, я въехал в село Ивановка Медвежинского уезда Ставропольской губернии. Въезжаю на площадь и вижу конную группу спешенных казаков в противоположной стороне, у дома на высоком фундаменте. Впереди группы вижу генерала Науменко, который тихо прохаживался по дороге и, видимо, чего-то ждал. Неожиданное появление «хорошего выезда» с заводной оседланной лошадью позади тачанки привлекло внимание многих. Генерал Науменко остановился и пытливо всматривается в мою сторону. Смотрит в мою сторону и его штаб. Я невольно смущаюсь, подумав – почему я не в седле? Вот, скажут, какой барин приехал на фронт… воевать в тачанке ишь!

      Пройдя скорой рысью разделяющее нас расстояние, остановился, быстро сбросил с плеч бурку, соскочил в снег и в одной черной черкеске при серебряных погонах, в чевяках с мелкими галошами быстро направился прямо к генералу Науменко, стоявшему от меня шагах в двадцати пяти.

      – Ваше превосходительство!.. Полковник Елисеев, представляюсь, прибыл в Ваше распоряжение! – отрапортовал ему по-положенному, приложив руку к белой низкой корниловской папахе.

      – А-а!.. Так скоро, Елисеев?.. Вот-то не ожидал!.. А мы смотрим – кто же это там подъезжает в тачанке, на рысаках? Совсем не думал, что это Вы. Молодцом!.. Очень приятно. Вы видите его, непоседу? – обращается он к начальнику штаба, к полковнику Егорову, так мне хорошо знакомому.

      Егоров, как всегда, мило улыбается сквозь пенсне и жмет мне руку.

      – Ну, на тачанке сейчас тут того, – вдруг говорит мне Науменко, – ведь мы приготовились к драпу. Опять наседает конница красных. Только что была тревога. Одна моя дивизия здесь, а 2-я генерала Фостикова где-то впереди. Если он не отобьет, то мы сейчас же сматываемcя отсюда. И Вам советую сесть в седло, – закончил он.

      И потом, взяв меня под руку, отводит в сторону и спрашивает:

      – Ну, что там в тылу? Каково настроение? Что говорят? Налажена ли эвакуация семейств?

      Все эти вопросы были для меня неожиданны и неведомы, почему я и ответил:

      – Ничего не знаю… Я прибыл воевать, а в тылу все спокойно.

      Тут же от генерала Фостикова получено было донесение «с мельницы», что красные отбиты, все спокойно, можно возвращаться на квартиры. Науменко сразу же прояснел:

      – Ну, пойдемте ко мне. Поговорим еще там и напьемся чаю.

      Мы в его штаб-квартире, в очень большом доме какого-то местного богача. Генерал Науменко уже рад и весел, что «красные отбиты», стал мил и разговорчив.

      – Чаю полковнику! – кричит он денщикам и вновь ко мне с вопросами об эвакуации, что меня удивило.

      Я был молод, холост, верил, что это наш временный военный неуспех, и, конечно, ни о какой эвакуации и не думал. Он был откровенен о неустойчивом настроении некоторых полков и подкупал меня своей искренностью. Я почувствовал, что прибыл в родную семью и был обласкан самим генералом Науменко.

      – У нас вакантный 1-й Лабинский полк, – говорит он, – но я это передам