Марта. Ника Лисовская

прошла и не разрядила обстановку. Настроение было ни к чёрту. Ну, брякнула я то, что пришло в голову, но разве это повод, чтобы выпытывать подробности? И что ему за интерес до этого мальчика? Даже если бы он явился мне, будучи живым, как бы мы могли ему помочь? Чем?! – Тебе девушки не говорили, что ты очень странный? – я сидела за столом, шуря на Кита глаза и мечтая его уколоть. Глупый способ унять свою боль – причинить ее другому. – Нет, – у Никиты взгляд был холоден и тверд, будто дамасская сталь. – Странно, – мне удалось цинично ухмыльнуться давая понять, что вот с этого начинается месть за испорченное настроение. За оборванный поцелуй, за не желание объяснить в чем дело, за все, чего я так сильно хотела от него получить сегодня вечером, но не получу! – Ты, наверное, единственный мужчина, который готов променять живую девушку на разговор о мёртвом мальчике. – Я, пожалуй, пойду, – Кит резко поднялся из-за стола. Моя рука дрогнула, и бокал со звоном полетел на пол, разлетевшись вдребезги. Я бросилась собирать осколки с кафельного щербатого пола и поранила руку. С тупым удивлением смотрела, как по ладони стекает тёплая яркая кровь. Голова закружилась, все перед глазами заволокло туманом и я тяжело упала на колени, чувствуя, что проваливаюсь куда-то. Обшарпанная, длинная, как трамвайный вагон, кухня пропала, и вместо нее проступили неясные очертания незнакомых грязно-желтых стен, а моя рука превратилась в пухлую мужскую, покрытую рыжеватыми волосами и блестящую от крови. Кровь была всюду – на полу, на стенах, стекала потоками по краям белой ванны… Я в ужасе зажмурила глаза и завопила. Видение пропало. Лопнуло хрупким мыльным пузырем, но ужас, коснувшийся самого нутра никуда не исчез. Я тяжело хрипела и тряслась. Кит неловко старался меня успокоить, поймать в охапку, обнять, но я, обезумевшая от привидевшегося ужаса, отползала от него по холодному полу, лягаясь ногами в тёплых носках и оставляя кровавые отпечатки. Кит скоро оставил попытки изловить меня и вышел, а вернувшись, зажал, рыдающую и выкрикивающую:"Кровь! Везде кровь!"в углу между мойкой и стеной. Я почувствовала, как сильные пальцы вталкивают мне в рот что-то маленькое и круглое, безвкусное, будто бусина и хотела выплюнуть, визжа и извиваясь. Но Кит крепко скрутил меня, сдавил щеки, и влил в приоткрытые губы горько-сладкую, сильно отдающую спиртом жидкость. А потом зажал нос и рот, заставляя глотать. Отвратительный акт насилия, после котрого я обмякла, чувствуя, что сил больше нет. Кит грубо подхватил меня на руки и последнее, что я запомнила, было прикосновение колючей пряжи серого свитера, к моей щеке.

      Глава 5

      Темнота беспамятства не была полной. В ней были голоса. Они приплывали и исчезали, будто их приносил ветер. Голоса спорили: – Она нужна нам, – говорил один, усталый и рассудительный. – Ты сам знаешь, как сильно! – Вы помните, что случилось с последней?! – перебил его хриплый и нервный. – Ты не можешь помешать ей ступить на Путь. Сила выбрала ее. Не ты. И не я. – Она не сможет! Она слабая! Посмотри!