Оружие слабых. Повседневные формы крестьянского сопротивления. Джеймс Скотт

помощь в очистке от сорняков участка оросительного канала. Ни у кого из деревенских бедняков, оказавшихся по ту сторону политической линии фронта, дела не шли столь же хорошо. Дерево, при помощи которого был частично отремонтирован дом Разака, появилось благодаря политической влиятельности Басира. Дополнительные бесплатные дрова и тот самый унитаз, проданный Разаком, предоставлялись в рамках программы субсидирования, доступ к которой – по меньшей мере в Седаке – имели только последователи правящей партии. Можно сказать, что Разак знал, с какой стороны намазывать хлеб маслом – хотя эта идиома совершенно не соответствует малайскому рациону питания.

      Поскольку Разак извлекал выгоды из местной системы патронажа и благотворительности – пусть эти услуги ему и оказывались с неохотой, – можно было бы ожидать, что он станет придерживаться благоприятного мнения о своём «социальном начальстве». Однако дело обстояло совсем не так. Помимо всего прочего, Разак ощущал, что именно эти люди говорят о нём за глаза: «Я не вхож в дома богатых людей, они не приглашают меня к себе. Они думают, что бедняки – это убогие [вульгарные] люди. Они думают, что мы собираемся просить милостыню. Они говорят, что мы ленивые, что мы не хотим работать; они наговаривают на нас»[55]. Но больше всего Разака оскорбляло то, что те же самые богатые люди не брезговали звать бедняков на помощь, когда в ней нуждались – а когда требовалось ответить взаимностью, этого не происходило: «Они обращаются к нам, когда нужно поймать их [убежавшего] буйвола или помочь перенести их дом, но не приглашают нас на свои пирушки».

      От внимания Разака не ускользнуло и то, что и он сам, и многие другие ему подобные являются «людьми-невидимками»: «Богатые высокомерны. Мы здороваемся с ними, а они не здороваются в ответ. Они не разговаривают с нами – они даже не смотрят на нас! Если богатые услышат от нас такие слова, они придут в гнев»[56]. В некоторых отношениях Разак – персонаж особенный, но не уникальный. Вот для сравнения с его высказываниями такое четверостишие, сочинённое сельскими батраками из Андалусии:

      Был богачом, но бедным стал —

      И что им мир даёт, познал.

      Теперь я вижу, что никто

      Не смотрит бедняку в лицо[57].

      Через неделю после похорон, вернувшись домой с рынка, я обнаружил на дорожке перед домом Хамзы внедорожник, на двери которого присутствовала эмблема министерства здравоохранения Малайзии. Вскоре из-за дома Хамзаха, где жил Разак, вышли две медсестры. По их утверждению, им было поручено проводить расследование каждого объявленного случая смерти маленького ребёнка и пытаться помогать семьям советами по питанию. Они оставили Разаку немного сухого молока, но, кажется, были глубоко обескуражены тем, что увидели и выяснили. «Что же можно поделать с такими людьми?» – задавались они риторическим вопросом, когда садились в машину, чтобы отправиться обратно в столицу.

Хаджи по прозвищу Метла

      Прежде

55

В данном случае Разак употребил слово лекех – то же самое, которое прозвучало при виде гроба Мазнах и которым описывалось поведение самого Разака. Говоря о том, что богатые наговаривают (slander) на бедняков, Разак использовал слово менгумпат.

56

На мой взгляд, в данном случае невозможно определить, имеет ли употреблённое Разаком слово кита значение «я», или же в этом высказывании он имеет в виду и других таких же бедных людей, как он сам. То, насколько глубоко унизительно быть незамечаемым, невидимым, не получать ответного приветствия, лежит в основе концепции диалектики самосознания у Гегеля. Именно такое банальное действие, как приветствие, ясно демонстрирует, что наша собственная самооценка зависит от того, что мы получаем признание со стороны другого, даже если это признание, как в знаменитом гегелевском примере с поединком[Имеется в виду фрагмент из «Энциклопедии философских наук», где Гегель указывает, что поединок как стремление представить себя «человеком, который ни в чём не уронил своего достоинства, остался совершенно незапятнанным», относится «к уже более или менее развёрнутой форме гражданского общества и государства» (Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М.: Мысль, 1977. С. 243) – прим. пер.], должно достигаться ценой нашей жизни. См. например: Hans Georg Gadamer, Hegel's Dialectic. Five Hermeneutical Studies, trans. Christopher Smith (New Haven: Yale Univ. Press, 1972), chap. 3.

57

Цит. по: Juan Martinez Alier, Labourers and Landowners in Southern Spain, St. Anthony's College, Oxford, Publications, No.4 (London: Allen & Unwin, 1971), 206.