Свет мой, зеркало, скажи. Андрей Ломовцев

кандидатов, что ли, мало.

      Жанне показалось, тоскует о мужике Катерина, глаза без искры.

      – Не грусти, Катюша. Все, что ни делается, к лучшему. Мне мать как-то случай рассказывала. Тетя Галя этажом выше жила, молодая баба, с мужем и сыном, мальчику года четыре. Супруг у Гали, Костя-боксер, так во дворе звали, титулованный в свое время спортсмен. Судя по разговорам, красавцем был, душа компании, на гитаре чудесно играл и петь умел. Вы девочки, пальцы загибайте, сколько отчетливых плюсов сложилось поначалу в одном человеке: именитый боксер, высок, широк в плечах в дверь не входит, да еще гитарист. Девок за ним волочилось – вагон и маленькая тележка, ну, я так считаю, Марин – ну, скажи, если я неправа.

      Мара смотрела в окно и кивала:

      – Два состава, а не вагон. Интересно, у него был большой?

      – Тьфу ты, – улыбнулась Жанна, – кто о чем, а вшивый о бане. Короче, алкоголь и не таких скашивал. Костя ушел из спорта и работал грузчиком в мебельном. А гитарист и боксер в нем все же остались. Нажрется, до полночи песни орет, мать, помню, ментов вызовет, а им двери не открывают. Мать говорит, Галина визжала каждый вечер, как тот поросенок, которого тупым ножиком режут. Костя-боксер удары на ней отрабатывал, как на груше. А утром Галине неудобно было перед соседями, сама с синяками, а ходит, извиняется: простите, говорит, эту сволочь, больше не повторится, в милицию не звоните, на меня внимания не обращайте, жить без него не могу, любовь и все дела.

      – Да ну, Жан, – перебила ее, зевая Мара, – ты нас в другую оперу тащишь, давайте к делу, чего тянуть. С Кирюхой все понятно, не хрен мусолить.

      В окно потянуло влажным воздухом с улицы и Мара захлопнула створку.

      – Хорошо, – Катерина прошла к холодильнику, вынула торт из прохладного зева. – У меня к вам одно предложение, и оно напрямую касается личных целей.

      Жанна наблюдала, как худая фигурка некогда лучшей подруги снует по узенькой кухне, ставит чайник, включает кофемашину, подливает вино, нарезает кусочками торт. И все-таки Катерина – стриж, птичка с короткими лапами, которой нужен трамплин для взлета, но она его не нашла.

      – Что от нас требуется, Катюш?

      – Давайте проговорим, Что вы ждете от жизни через несколько лет, скажем, года через два-три, – Катерина присела на край стула, нервно перебирала пальчиками по столу. – Мне интересно, совпадут ли ваши желания, с тем, что покажет вам судьба через зеркало.

      Жанна не задумалась ни на секунду:

      – У меня тайн нет, моя цель – Эверест. Представляете, крыша мира – восемь тысяч восемьсот над землей, самолеты летают – руку протяни, и облака. А вот уже потом, все остальное: дети, сопли, ползунки. Ну и параллельно карьера, докторскую закрою через год-другой.

      Она сказала про Эверест, докторскую, и спина покрылась мурашками: да, она впереди на два шага, она молодец.

      – У меня материалов, как грязи, по бионической сетчатке и атрофии глазного нерва. А ты, Катюш?

      – Я?

      Жанна видела, как поперхнулась Катерина от неожиданного вопроса: