Ночь ведьмы. Книга первая. Бет Рэвис

крестится.

      Капитан выбирает этот момент, чтобы выйти на свет костра. Он берет бурдюк и миску с тушеным мясом у Йоханна. Если он и замечает их напряжение, если и слышал разговор, то не подает виду.

      – Первая вахта, займите свои посты. Остальные – спать. Завтра нам рано вставать.

      Никто не спорит, и все расходятся. Я слежу за тем, куда идут двое патрульных – один на север, другой на юг, они, скорее всего, будут медленно обходить периметр лагеря, пока их не сменят. Но между ними будет достаточно пространства, чтобы мне удалось проскользнуть. Я могу подождать, пока на вахту заступит Йоханн, и использовать его страх в своих интересах.

      Мне просто нужно выпутаться из этой чертовой веревки. Даже в кандалах я смогу убежать.

      Я поднимаю голову и поворачиваюсь, чтобы лучше разглядеть оковы…

      Когда на меня падает тень.

      – Ты не сбежишь.

      Я медленно разворачиваюсь, чтобы хмуро посмотреть на капитана, но огонь освещает его со спины. Я не вижу его лица.

      Мгновение, и мне представляется мама. Она стоит над ходом в погреб. Ее лицо в тени.

      Мой пульс учащается, и я сжимаю замерзшие руки в кулаки.

      – Твоя сестра будет не единственной, кто сбежит от тебя сегодня, – огрызаюсь я.

      Его плечи напрягаются.

      – Она не сбегала. Ты что-то с ней сделала. И ты скажешь, что именно.

      – Verpiss dich, jäger[17], – произношу я спокойным голосом.

      Мне следует не злить его, а делать все, что в моих силах, чтобы казаться маленькой, незаметной и неопасной.

      Но мой учащенный пульс наполняет ненавистью каждую клеточку тела, и я едва могу разглядеть мир сквозь пелену ярости. Мне хочется наброситься на него, пнуть в пах, хочется плюнуть ему в лицо, выцарапать глаза.

      Он опускается передо мной на корточки. Я отползаю назад, прижимаясь к дереву, и мой гнев перерастает в холодный, безжалостный страх.

      Капитан наклоняет голову, оценивая меня, съежившуюся у дерева, с широко раскрытыми глазами и подтянутыми к груди ногами.

      – Никто тебя не тронет, – говорит он. – Мы не звери.

      – Нет, вы просто сжигаете людей заживо. Очень цивилизованно.

      Он протягивает мне что-то. Миску с тушеным мясом. Бурдюк.

      – Ты голодна, – произносит он.

      Мне очень хочется послать его подальше, но я прикусываю губу и трясу скованными руками.

      – И ты накормишь меня, только если я скажу, где твоя сестра? – спрашиваю я. – Это, конечно, поведение человека, который вовсе не является зверем…

      Он кладет бурдюк на землю и берет ложку.

      Он же не собирается…

      Собирается.

      Капитан подносит ложку к моим губам.

      Я ошеломленно смотрю на него.

      – Не позволяй своему упрямству лишать тебя здравомыслия, – говорит он. – Ешь.

      – Будет очень неловко, если твоя пленница потеряет сознание от голода до того, как ты сможешь ее помучить, не так ли?

      Его челюсть напрягается. Он снова подносит ложку к моим губам.

      – Ешь, – повторяет он, и его командный

17

Да пошел ты, охотник (нем.).