Пять прямых линий. Полная история музыки. Эндрю Гант

в каппы и держащие кадила, да войдут в свой черед и направятся к «гробнице» шаг за шагом, словно бы ища что-то. Все это для того, чтобы изобразить ангела, сидящего подле гробницы, и трех жен, пришедших помазать благовониями тело Христово. Когда, таким образом, тот, что сидит, увидит трех, приближающихся к нему и бредущих так, словно ищут что-то, то начнет он петь тихо и сладко «Quem quaeritis»[114]. И едва он замолчит, трое тотчас должны ответить ему «Ihesum Nazarenum». И тогда тот, что сидит, скажет «Non est hic, Surrexit sicut praedixerat. Ite, nuntiate quia resurrexit a mortuis»[115]. Тогда трое повернутся к хору и скажут: «Alleluia. Resurrexit Dominus».

      Литургия была своего рода мини-пьесой с музыкой и сценическим действом. Эта идея оказалась крайне популярной: одна лишь вышеописанная церемония Quem quaeritis породила сотни вариаций за последующие 650 лет.

      Подобные примеры находятся по всей Европе. Carmina Burana включает в себя две театральные постановки духовного содержания. «Livre de Jeux de Fleury»[116], сборник драм, составленный около 1200 года, содержит десять религиозных пьес на темы Рождества, Пасхи и эпизодов из житий Николая Чудотворца и апостола Павла. Существуют два разных источника «Ludus Danielis»[117]. В первом музыка не указана. Второй, написанный юными студиозусами XIII столетия в Бове, содержит одноголосную музыку, добавляющую драматизма истории о злополучной встрече пророка Даниила с царями и львами. Однако в тексте есть и иные намеки на облик музыки, такие как упоминания арфы и хлопков в ладоши, а также «mille sonent modis» (тысячи различных звуков), «кондукт» для шествия королевы и повторяющийся рефрен «Rex in aeternum vive» (Да здравствует вечно Король!). Неофиты Бове, несмотря на свое благочестие, определенно намеревались повеселиться.

      Отчасти привлекательность религиозной драмы объясняется тем, что в ней люди, истории и библейские послания помещены в контекст повседневной жизни. В сочетании с сюжетами местных легенд и народных сказок о печальных святых и огнедышащих драконах эта традиция породила одну из самых возвышенных форм средневекового искусства: мистерии и страстные пьесы. Артели исполнителей выезжали на рыночные и монастырские площади на своих телегах, на которых затем разворачивались картины небес, райских кущ и Гефсиманского сада, яслей и Всемирного потопа, по чьим волнам плывет Ной с голубями и сварливой женой, или же огненной пасти ада (в Ковентри одному жителю заплатили четыре пенса, чтобы он поддерживал ее пламя). Актеры выступали в своей обычной одежде. Музыку вместе с ними исполняли мужчины и мальчики из хора местного монастыря, распевая в подобающий момент привычные мелодии вроде Магнификата, хвалебной песни Богородицы. Вселенские мотивы обретали местный колорит: уэйкфилдские пастухи жаловались на погоду, жен, грабителей и налоги и протягивали младенцу Иисусу ягоды и прирученных птиц.

      Моралите с музыкальным сопровождением ставились по всей Европе. Французский композитор Гийом Дюфаи, быть может, видел пьесу «Tempio dell’Onore e delle Vertù»[118] во время своего визита в Пинероло, неподалеку от Турина, на карнавале 1439 года. Много позже, в 1553 году Мария I написала для английской Королевской капеллы (в составе которой

114

Кого ищете? (лат.)

115

Его нет здесь – Он воскрес, как сказал. Идите, скажите, что Он воскрес из мертвых (лат.).

116

Флерийский сборник пьес (фр.).

117

«Игра о Данииле» (лат.). В православной традиции именуется «Пещное действо».

118

Храм чести и добродетели (ит.).