Хрустальное сердце для балагура. Оксана Волконская

Илья, сам того не понимая, что ступает на тонкий, практически растаявший лед, грозящий вот-вот провалиться подо мной.

      Увы, как и всякая легенда, моя имела прорву слабых мест. И одним из них было именно это. Ведь к дизайну я не имела ни малейшего отношения. А специальность у меня…

      Невесело усмехнулась, грея руки об чашку с кофе. Она прям как в старом фильме. Слишком известная, чтоб я ее называла.

      Видимо выражение лица у меня было очень уж выразительное, потому как поглазев на меня пару минут, Хованский вдруг понимающе хмыкнул и кивнул собственным мыслям, заметив:

      – Понял, не дурак. Был бы дурак – не понял. Но мне все равно нужно знать, что ты успела изучить. Не из праздного любопытства, но для твоего же счастья. Так что… Колись, Градова. Я тебя очень внимательно слушаю.

      И так улыбнулся, что стало сразу понятно – он не отстанет. Поэтому я, четко обдумывая каждое слово, начала перечислять предметы. Илья слушал, что-то помечал себе в неизменный ежедневник, задавал наводящие вопросы. А я все подсознательно ждала, что ошибусь, забудусь, проговорюсь ненароком. Что вот-вот и будет он, подвох.

      Но время шло, а подвоха все не было. И я позволила себе расслабиться. К тому же, Илья, он… Со всей этой своей улыбкой, насмешливыми комментариями и показной безалаберностью, почему-то располагал к себе, хотя я клялась никому не доверять и ни с кем не сближаться.

      – Судя по предметам, специальность у тебя была творческой, – задумчиво произнес Хованский, оглядывая собственные записи. Что удивительно – он просто делал вывод, не ждал, что я его подтвержу или опровергну. Даже не дал для этого времени, тут же без перехода продолжив. – Что ж, будем работать. И для начала…

      Следующие полчаса пролетели незаметно. Хованский, активно жестикулируя, постоянно с кем-то переписываясь и перезваниваясь, рассказывал мне что, куда и зачем. Попутно составляя примерную схему моего будущего расписания. Каким образом ему это удавалось, я, как ни старалась, так и не поняла. Но по итогу получила исписанный мелким, убористым почерком листок в клеточку и недвусмысленный намек на то, что надо бы кое-какую литературу почитать. Для общего развития, так сказать. А значит…

      – Я тебя провожу, – по-рыцарски предложил Хованский. – Заодно помогу донести все, чем тебя там одарить изволят. Ну? Пошли, давай, Градова. Время тик-так… Мазафака.

      Интересно, у него там никаких батареек в организме нет? Почему-то глядя на то, как нетерпеливо постукивает ногой по полу Хованский, я всерьез задумываюсь, где у него выключатель. Правда, задавать этот вопрос вслух не стала, приняв протянутую руку. Нога еще болела, так что помощь не была лишней, а хромота становилась все заметнее.

      Еще одним открытием стало то, что Илья это заметил. Но спрашивать не стал, спокойно восприняв это как само собой разумеющееся. Только за локоть придерживал крепче, да шел чуть впереди, помогая избежать ненужных столкновений.

      Библиотека расположилась в одном из многочисленных переходов, соединивших несколько зданий в один большой корпус.