Хрустальное сердце для балагура. Оксана Волконская

открестился Илья. – А то ты их потом против меня же будешь использовать. Я так пытался в детстве одну научить драться… Две недели синяк под глазом сходил.

      – И все? Всего каких-то две недели и один синяк? – не выдержав, я засмеялась, стащив у приятеля кусок булочки с повидлом. – У меня три варианта. Либо ты ей нравился, либо у тебя хорошая реакция, либо ты плохой учитель.

      – Почему мне кажется, что независимо от выбранного варианта, я все равно проиграю?

      – Может, потому что так и есть?

      Хованский на это только фыркнул, незаметно подталкивая мне оставшуюся выпечку. И принялся делиться планами на оставшуюся часть дня, включающую в себя учебу, еще раз учебу и… Ничего кроме учебы.

      Впрочем, кто сказал, что я была против?

      Втягиваться в учебу было нелегко. Хотя бы потому, что большая часть предметов вызывала у меня здоровое недоумение. Не то чтобы я не понимала, о чем рассказывает преподаватель, но к концу третьей пары я была готова сдаться. Сдаться, побиться лбом о стол и признаться во всеуслышание, что я – слабак.

      И что мне требуется доза допинга, чтобы хоть как-то разобраться со всеми терминами-понятиями-объяснениями, обрушившимися сегодня на мою бедную голову.

      – Хочу печеньки, на ручки и власть над миром, – страдальчески вздохнула я, следуя за широкой спиной Хованского, ловко лавировавшего среди толпы студиозов. – А вот это вот все – не хочу.

      – Ну на ручки я тебя, положим, взять могу, – хмыкнул Илья, обернувшись через плечо. – Вот только ты сама же после этого мне синяк под глазом поставишь.

      – И когда ты только успел меня так быстро изучить? – недовольно буркнув, я поморщилась от боли в ноге. Связки ныли, как это чаще всего происходило в пасмурную погоду. Хотя сегодня вроде было солнечно…

      Глянув мельком в окно, я вздохнула и покачала головой. Ну да, было. Минут пять назад, а сейчас хмурые, свинцовые тучи прямым текстом намекали на то, что будет дождь. Длинный, затяжной, холодный. И я, как назло, даже не подумала о том, чтобы взять с собой зонт…

      – Я знаю натуру таких, как ты, – туманно протянул Илья, сделав неопределенный жест рукой. И тихо ругнулся, остановившись прямо посреди рекреации. – Здрасьте… Только этого мне и не хватало!

      И столько в его голосе было неподдельного негодования, что я невольно заинтересовалась тем, кто бы мог вызвать у моего любимого старосты такие эмоции. Выглянув из-за его плеча, я скептически уставилась на группу девчонок, пытавшихся что-то изобразить под лившуюся из портативной колонки музыку.

      Понять бы еще, что?

      Правда, озвучить свой вопрос я не успела. Одна из красоток, заметив невольных зрителей в нашем лице, хлопнула в ладоши, привлекая внимание подруг. И насмешливо так, с издевкой протянула:

      – Вы только посмотрите, кто тут у нас… Что, снова помогаешь сирым и убогим, Илюшенька?

      Видимо, под “сирыми и убогими” она подразумевала именно мою скромную персону. Уж больно взгляд был подходящий – снисходительный, презрительный и самую малость любопытствующий. А уж поза этой миниатюрной брюнетки