Стихотворения (1884 г.). Владимир Бенедиктов

утопали,

      А я смотрел издалека,

      Как солнца там лучи играли

      Или свивались облака…

      Блеснет весна иного года,

      И, может быть, в желанный час

      Тавриды пышная природа

      В свои объятья примет вас.

      Привычный к высям и оврагам,

      Над бездной дола, в свой черед,

      Татарский конь надежным шагом

      Вас в область молний вознесет;

      И вы найдете те скрижали,

      Где, проясняя свой удел

      И сердца тайные печали,

      Я имя ваше впечатлел.

      Быть может, это начертанье –

      Скалам мной вверенный залог –

      Пробудит в вас воспоминанье

      О том, кто вас забыть не мог!

      Но я страшусь: тех высей темя

      Обвалом в бездну упадет,

      Или завистливое время

      Черты заветные сотрет,

      Иль, кроя мраком свет лазури

      И раздирая облака,

      Изгладит их ревнивой бури

      Неотразимая рука…

      И не избегну я забвенья,

      И, скрыта в прахе разрушенья,

      Бесценной надписи лишась,

      Порой под вашими стопами

      Мелькнет не узнанная вами

      Могила дум моих об вас!

Сентябрь – октябрь 1839

      Авдотье Павловне Гартонг

      (На память прогулки в Парголове 8-го августа 1840 г.)

      Наш край и хладен и суров,

      Покрыто небо мглой ненастной,

      И вместо солнца шар чуть ясный

      Меж серых бродит облаков.

      Но иногда – вослед деннице, –

      Хоть редко, хоть однажды в год,

      Восстанет утро в багрянице,

      И день весь в золоте взойдет,

      И, пропылав в лазурных безднах,

      Утонет в пурпурной заре,

      И выйдет ночь в алмазах звездных

      И в чистом лунном серебре.

      Счастлив, кого хоть проблеск счастья

      В печальной жизни озарил!

      Счастлив, кто в сумраке ненастья

      Улыбку солнца захватил!

      Суров наш край. Кругом всё плоско.

      В сырой равнине он лежит.

      В нем эхо мертвое молчит

      И нет на клики отголоска.

      Без обольщения окрест

      Скользят блуждающие взгляды.

      Но посреди сих скудных мест

      Есть угол воли и отрады.

      Там рощи скинулись шатром

      И отразились озерами,

      И дол, взволнованный холмами,

      Широким стелется ковром;

      Под светлым именем Парнаса

      Пригорок стал среди холмов,

      И тут же сельского Пегаса

      Хребет оседланный готов.

      Блажен, кто там хотя однажды

      С своею музою летал

      И бурный жар высокой жажды

      Стихом гремучим заливал!

      Суров наш край, повит снегами, –

      И часто, вскормлены зимой,

      В нем девы с ясными очами

      Блестят безжизненной красой.

      Но есть одна… зеницу ока

      Природа жизнью ей зажгла

      И ей от Юга и Востока

      Дары на Север принесла.

      Блажен,