Стихотворения (1884 г.). Владимир Бенедиктов

клад, что рыцарь в латах,

      Был – окованный сундук,

      Где чистейшее в дукатах

      Береглось от хищных рук.

      Клад второй была младая

      Светлоликая жена,

      Чистотою – ангел рая,

      Обольщеньем – сатана.

      Два голкондские алмаза –

      Глазки, глазки – у! – беда!

      Грудь – фарфоровая ваза,

      Зубы – перлы в два ряда.

      И ценя такие блага,

      И не ведая утрат,

      Посвятил им старый скряга

      Хилых дней своих закат.

      Заберется ль в кладовую –

      Он целует все места,

      Пыль глотает золотую.

      Золотит свои уста.

      Всё сочтет, – сундук заветный

      Закрепит тройным замком,

      Подрожит – и, неприметный,

      Ускользает вон тайком.

      После старческие ласки

      Он жене своей дарит,

      Подойдет, ей взглянет в глазки

      И лукаво погрозит.

      То, как ценный самородок,

      Кудри взвесит на руке,

      То возьмет за подбородок

      Иль погладит по щеке.

      Клад и этот цел – он видит,

      И старик безмерно рад,

      Подрожит и, скорчась, выйдет,

      Но замкнет и этот клад.

      Между тем проходят годы,

      Он дряхлеет каждый миг,

      И могильный зов природы

      Слышит трепетный старик.

      Жалко старому два клада

      Бросить в мире – приуныл.

      Первый клад он в угол сада

      Ночью снес и там зарыл.

      Не ходи в людскую руку!

      Спи тут! Дело решено…

      Но – куда другую штуку

      Скроешь? – Вот что мудрено.

      Как бы женку-то припрятать?

      Как бы эту запереть,

      И замкнуть, и запечатать,

      А потом уж умереть?

      Вот давай ее он кликать:

      «Душка! Эй, поди сюда!

      Жаль мне – будешь горе мыкать:

      Я умру – тебе беда!

      Попадешь в чужие люди, –

      Ведь тебя не сберегут,

      Пух твоей лебяжьей груди

      Изомнут и изорвут.

      Ты слыхала ль от соседок?

      Ведь другие-то мужья

      Жен своих и так и эдак…

      Уж совсем не то, что я!

      Ты была мне что невеста

      От венца до этих пор,

      Я тебе и честь, и место,

      Да и двери на запор.

      А умру – подобной чести

      Не дождешься никогда.

      Знаешь что? – Умрем-ка вместе!

      Смерть ведь, право, не беда.

      Согласись, мой розан алый!

      Средство мной уж найдено», –

      Та в ответ ему: «Пожалуй!

      Хоть умрем – мне всё равно»,

      «Ну, так – завтра. Ты покайся

      Прежде мне, открой себя, –

      Ведь сосед-то наш, признайся,

      Подговаривал тебя?»

      «Что. таить, коль дело к смерти?

      Я не отопрусь никак».

      – «Ишь соседи! Эки черти!

      Я уж знал, что это так.

      Он хотел