Стихотворения (1884 г.). Владимир Бенедиктов

е час,

      Когда стихи мои хвалили

      Хвалой мне лестной в первый раз.

      Не дорожу я криком света,

      Весь мир мне холоден и пуст,

      Но мило мне из ваших уст

      Именование поэта.

      Итак, да буду я певец,

      Да буду возвеличен вами

      И мой сомнительный венец

      Пусть блещет вашими лучами.

      Е. А. Карлгоф

      Не обиженный судьбами,

      Награжденный за мечты,

      Повергаю перед вами

      Вам знакомые цветы.

      Вы их, сирых, обласкали,

      Из безвестности немой

      К свету путь им указали

      Благосклонной похвалой.

      И теперь, чтоб вышел краше

      Скудный сбор стихов моих,

      Светлый вид улыбки вашей

      Отпечатайте на них.

1836

      Москва

      (Дума)

      День гас, как в волны погружались

      В туман окрестные поля,

      Лишь храмы гордо возвышались

      Из стен зубчатого Кремля.

      Одета ризой вековою,

      Воспоминания полна,

      Явилась там передо мною

      Страны родимой старина.

      Когда над Русью тяготело

      Иноплеменное ярмо

      И рабство резко впечатлело

      Свое постыдное клеймо,

      Когда в ней распри возникали,

      Князья, забыв и род и сан,

      Престолы данью покупали,

      В Москве явился Иоанн.

      Потомок мудрый Ярослава

      Крамол порывы обуздал,

      И под единою державой

      Колосс распадшийся восстал.

      Соединенная Россия,

      Изведав бедствия оков

      Неотразимого Батыя,

      Восстала грозно на врагов.

      Почуя близкое паденье,

      К востоку хлынули орды,

      И их кровавые следы

      Нещадно смыло истребленье.

      Потом и Грозный, страшный в брани,

      Надменный Новгород смирил

      И за твердынями Казани

      Татар враждебных покорил.

      Но, жребий царства устрояя,

      Владыка грозный перешел

      От мира в вечность, оставляя

      Младенцу-сыну свой престол;

      А с ним, в чаду злоумышлении

      Бояр, умолк закона глас –

      И, жертва тайных ухищрений,

      Младенец царственный угас.

      Тогда, под маскою смиренья

      Прикрыв обдуманный свой ков,

      Взошел стезею преступленья

      На трон московский Годунов.

      Но власть, добытая коварством,

      Шатка, непрочен чуждый трон,

      Когда, поставленный над царством,

      Попран наследия закон;

      Борис под сению державной

      Недолго бурю отклонял:

      Венец, похищенный бесславно,

      С главы развенчанной упал…

      Тень убиенного явилась

      В нетленном саване молвы –

      И кровь ручьями заструилась

      По стогнам страждущей Москвы,

      И снова ужас безначалии

      Витал над русскою землей, –

      И снова царству угрожали

      Крамолы бранною бедой.

      Как божий гнев, без укоризны

      Народ все бедствия сносил

      И о спасении отчизны

      Творца безропотно молил,

      И не напрасно, – провиденье,

      Источник вечного добра,

      Из праха падших возрожденье

      Явило в образе Петра.

      Посланник боговдохновенный,

      Всевышней благости завет,

      Могучей волей облеченный,

      Великий рек: да будет свет

      В стране моей, – и Русь прозрела;

      В ряду его великих дел

      Звезда счастливая блестела –

      И мрак невежества редел.

      По мановенью исполина,

      Кругом – на суше и морях –

      Обстала стройная дружина,

      Неотразимая в боях,

      И, оперенные громами,

      Орлы полночные взвились, –

      И звуки грома меж строями

      В подлунной славой раздались.

      Так царство русское восстало!

      Так провиденье, средь борьбы

      Со мглою