Хосе Марти и Мануэль Сангили. Зоя Соколова

момента трагедийности в судьбе Марти. Но суть этой трагедии совсем в другом: Марти не удалось реализовать свои политические идеалы – они были слишком смелы, хотя и вполне зрелы исторически. Слишком рано пробил час его гибели.

      На мой взгляд, любой исследователь, берущийся за изучение творческого наследия Марти и игнорирующий его публицистику при анализе различного рода «концепций» (личности ли, гражданина ли) рискует самым тривиальным образом допустить принципиальную ошибку. К сожалению, эта тенденция наблюдается в наши дни, и ее идейной основой скорее всего следует считать провозглашение невразумительной и малосостоятельной «доктрины деидеологизации», ударившей прежде всего по общественным наукам. Осуществляется же эта «доктрина» после смены в нашей стране политической системы, точнее, с уходом советской власти с арены официальной политической жизни, далеко не лучшим образом, во всяком случае не в интересах научных изысканий.

      В контексте рассматриваемой нами проблематики эта тенденция проявляется в стремлении предать забвению наиболее сильные стороны творческого наследия выдающегося кубинского мыслителя. И удары, даже не рикошетом, а прямой наводкой спроецированы на публицистику, которая у Марти сумела впитать в себя все свое многообразие: статьи, очерки, публичные выступления, речи. Вросла органично даже в его эпистолярное наследие, которое, кстати, наряду с его многочисленными эссе, посвященными выдающимся людям (в том числе и многим поэтам), может стать ключом к истинному толкованию и пониманию им самим, какой должна быть и есть личность. А отсюда, естественно, должна рождаться и сама концепция. Яркое тому подтверждение реальные личности, адресаты его писем, «герои» его эпистолярной публицистики. Их много. «В одной только каракасской «Опиньон насьональ», – пишет Маринельо, – Марти менее чем за восемь месяцев дает портреты пятисот с лишним современников, почти всех увековечив в самых характерных чертах»36. И они все разные. Но при всей личностной, может быть, несовместимости их, скажем, на каком-либо общем собрании, все они, кроме того что несли в себе индивидуальное, были наделены их корреспондентом, т. е. Марти, в той или иной степени теми «концептуальными» черты, которые Марти выделял в человеке и обобщал в личности. Все эти личности находили тот или иной отзвук в его душе, и основываясь на этом, он создавал, отнюдь не стихийно, свою собственную концепцию личности. Это вовсе не гарантировало его ни от ошибок, ни от заблуждений, ни от противоречивостей в суждениях. Здесь присутствует одновременно и концепция и личность, воспетая им и отвечающая его гуманистическому мироощущению борца за идеал Человека. Идеал личности.

      Среди исследований публицистики Марти выделяется работа советского ученого А. Г. Гидони, избравшего объектом своего монографического изучения одно из самых выдающихся публицистических произведений Марти – «Манифест Монтекристи». Он справедливо пишет: «Если о каком-либо документе публицистического

36

Там же. – С. 243.