Rattown. Hassan

      – Мэтт спросил, «Чего ты рыдаешь, болван?» а тот говорит «Моя дочь, моя жена, не может быть . . . »

      – Ты чего несешь, китаеза?! – угрожал я, тыкая в него стволом. – Вали отсюда я тебе сказал, ты думаешь я шутки шучу?

      – Мэтт ему говорит, «Хочешь сказать, ты рыдаешь потому что твои малышки подохли под грудой бетона? Или потому что ты не подох вместе с ними?»

      – Делай что говорю, узко-носый! – заорал я, начав медленно пятиться. – Стой смирно!

      – Он не мог ответить Мэтту. Мэтт – хищник, он вырос в дикой природе. Мэтт говорит «Рыдаешь потому что тебе завтра хоронить их, парень? Или потому что послезавтра искать новую работу в Калифорнии? Когда в следующий раз сможешь вот так стоять, в безмятежной свободе?»

      Я подумал – свободе? Это был кошмар. . .

      Китаец резко изогнулся. Я заметил лишь летящий в меня камень.

      Раздались три выстрела.

      – «Ты рыдаешь потому что все твое честно набатраченное добро растаскивают ленивые подонки, где-то там, внизу. Они не работали ни секунды, в отличии от тебя. Теперь они сидят в новеньком меховом кресле»

      Он навис надо мной, плотно сжимая мои волосы. С него капала кровь, прямо мне в глазницы, прямо в мои ноздри, горчила и кислила в губах.

      – Знаешь почему Рэттаун? – спросил китаец, откинув горячий пистолет. – Мэтта звали "Крысинный король". Он ловил крыс. Жарил их посреди Нью-Уиллсон-Хелл.

      – Ваш первый мэр? – спросил я, превозмогая неестественное натяжение скальпа.

      – Мэтт сказал «Тебе плевать на них. Ты просто не хочешь уходить» чертов сын помойки знал!

      Глаза слезились, пытаясь вытолкнуть капли чужеродной багровой крови. Он не давал мне двинуться. Я знал что умру.

      – Вы живете на костях!

      – Мы живем на душах тех, кто был агнцем, избранным дабы родить его! Это не просто город. Глупец! Он живет, он дышит, и я не дам такой опухоли как ты, отравить его прекрасное.

      Сержант полиции Джон

      Новенький полицейский автомобиль разгонял степную пыль. Стрелка спидометра стала стремительно падать, как только из под горизонта выглянули многоцветные железные кляксы. Этакое постапокалиптическое поселение для недоджавшихся.

      Машина остановилась, из нее храбро выступил Джон Холлвей. Прикрывшись от жгучих лучей, он отрегулировал полицейский значок на своей груди.

      Округа была около-пустынной, лишь наляписто наставленные самостройки собирали знаменитый город.

      Нахмурив брови, Джон посмотрел в сторону предположительно главных ворот, решившись лишь после глубокого вдоха.

      – Идешь? – безнадежно спросил Джон.

      – Давай сам, – ухмыльнулся напарник. – Ковбой!

      Пустынный ветер двинул потертые брюки Джона в нужную сторону.

      Машине пришлось остановиться в двух милях от очевидного входа. Городок, от потенциальных подходов, защищали многочисленные кучи строительного мусора, техники, даже ржавых машин, принявших формы абстрактных обьектов искусства в следствии многометровых кинематографичных падений.

      Десять шагов до дырявых стен, возведенных с того что отвалилось от халуп. Окончание строительства их, предположительно, запланировано к следующему явлению Христа.

      Отовсюду несло хлипкостью.

      Джон четно пытался избавиться от мысли о хворе, пожирающей его вскоре визита. Он видел напарника – Стива, свою семью, нависшую над его койкой. А так же неловкую морду начальника, которая отправила его на казнь.

      Переступая недостроенный порог облагороженной свалки, в глаза начал бросаться местный архитектурный гений. Отсуствие возможности запихнуть божеские окна, между пёстрых стен, повсеместно решили натягиванием непрозрачного полотна. Пугающе неправдоподобная электрика, сделанная пугающе талантливыми рукодельцами, из пугающе негожей проводки. Присыпан металлический пейзаж щепоткой привычной цивилизации. Пластиковые мусорные баки. Выпотрошенные светофоры, заменявшие уличные фонари. Даже обеззвученные игровые автоматы, ожидающие бездельников в частичной боевой готовности. Недоумевающий взгляд Джона, особо цеплялся за множество реанимированных микроволновок разных возрастов и марок, нелепо расставленых по всему городу, выдающих себя за почтовые ящики.

      Стояла противоестественная тишина.

      Ни жужжания мелкой твари, ни писка проводов.

      Лишь ветер раздувал тишину.

      – Есть кто? – тихонько спросил Джон, наклонившись в одну из халуп.

      Двери были редкостью в городе, в большинстве своем дырку входа охраняли множеством простыней, натянутых в дверном проеме.

      – Эй! – лишь слегка добавил голоса Джон. – Есть кто? Я ищу мэра.

      Некая фигура резко подскачила внутри выбранной, Джоном, горы мусора, и резко попрыгала с ноги на ногу в его сторону. Рука блюстителя закона нервно тянулась к пистолету, повисшему на блестящем поясе.

      – Ты больной? – недовольно