Знак Единорога. Рука Оберона. Роджер Желязны

дождалась, пока мимо нее проскочил очередной камень, заметила меня, проползла еще немного…

      «Тень, моя Тень, отзовись поскорей…»[5]

      Охрана уже завершала спуск с холма. А тварь выжидала, когда между глыбами образуется просвет, чтобы добраться до того камня, на котором сидел я. Я знал, что ей ничего не стоит задрать голову и слизнуть меня с камня.

      «Силы исполнись и гада убей!»

      Вертясь и скользя на верхушке камня, я вцепился в структуру Тени, нырнул в ее суть, работая с оттенками, переводя возможное в вероятное, а вероятное в реальное, почувствовал его приближение в виде едва заметного колебания и в нужный момент дал необходимый толчок…

      Естественно, моя спасительница появилась с той стороны, где у твари был слепой глаз, – большущая скала, чуть накренившаяся набок, словно потерявшая управление.

      Конечно, намного изящнее было размазать гадину между двумя скалами, но на изящество у меня не было времени. Скала просто наехала на чудище и помчалась дальше, оставив его размазанным на земле.

      Правда, мгновение спустя размозженное тело чудища необъяснимым образом поднялось в воздух, извиваясь, полетело, гонимое ветром, и вскоре скрылось из виду.

      А мой камешек уносил меня все дальше – медленно, но верно. И все вокруг плыло и вращалось. Те уроды из башни, что бросились за мной в погоню, сгрудились, посовещались и, похоже, решили-таки догонять меня. Покинув подножие холма, они двинулись дальше по равнине. Впрочем, их я не боялся. Я на своем камешке мог в любой момент проскочить сквозь Тени и оставить их отряд на много миров позади. Самый простой вариант. Застать их врасплох, как чудище, было бы куда труднее: это их территория, они настороже и не покалечены.

      Я снял очки и снова пощупал лодыжку. Попробовал встать. Больно, но худо-бедно держит. Я снова сел и попытался подвести итоги. Итак, я потерял клинок и едва остался жив. В таком раскладе всяко не до подвигов, и самое лучшее – убраться отсюда подобру-поздорову. Какую-никакую рекогносцировку провел, в следующий раз мои шансы будут получше. А пока…

      Небо посветлело, цвета перестали бешено метаться. Языки пламени присмирели, стали пониже. Отлично. Тучи стали понемногу рассеиваться. Великолепно. Вскоре за облаками возникло сияние, исходившее из определенного места. Восхитительно. Когда тучи разойдутся окончательно, в небесах засияет солнце.

      Я оглянулся и, к величайшему удивлению, обнаружил, что за мной все еще гонятся. Скорее всего, я просто недостаточно усердно потрудился над аналогами ублюдков в срезе новой Тени. Полагаться на то, что все предусмотрел, когда так торопишься, неосмотрительно. Ну ладно…

      Я снова сместился. Камень, на котором я сидел, мало-помалу изменил курс, несколько изменил форму, остался без спутников и двигался по прямой туда, где, по моим представлениям, должен был находиться запад. Тучи разошлись, на небе светило тусклое, бледное солнце. Камень набирал скорость. Стало быть, все в порядке. Теперь уж я точно попал совсем в другое место.

      Однако

5

В оригинале фраза «Shadow, Shadow, on the wing» – явная отсылка к «Mirror, Mirror, on the wall» из сказки про Белоснежку. Но пушкинские строки совершенно не вписываются в контекст, поэтому использован вариант исходной сказки братьев Гримм в переводе П. Н. Полевого (1893).