Знак Единорога. Рука Оберона. Роджер Желязны

такого рода и в такой степени, что сами этого не понимали? Прекрасная подкормка для больного воображения. Зигмунд, где же ты? Я хотел стать королем – да и сейчас хочу, – больше всего на свете. Вот только чем больше я узнавал и размышлял над тем, что узнал, тем больше все мои ходы напоминали банальный дебют королевской пешки Е2 – Е4. Ранее я уже это чувствовал, и чем дальше, тем больше – и чувство это мне категорически не нравилось. Но никто из живущих не застрахован от ошибок, успокаивал я себя. И если чувства не обманывают меня, с каждым бряканьем колокольчика мой персональный доктор Павлов[9] приближается к моим клыкам. Скоро, совсем скоро, я чувствовал, это будет скоро, он подойдет достаточно близко. И тогда он мой – и больше уже не уйдет и не вернется снова.

      Виток, еще виток, вокруг и вниз, огонек здесь, огонек там, так вот вились и мои мысли – то ли накручиваясь нитью на катушку, то ли разматываясь обратно. Где-то внизу металл лязгнул о камень. Ножны стражника. Стражник поднимается, качающийся свет поднятого фонаря.

      – Лорд Корвин…

      – Джеми.

      Внизу я взял с полки фонарь, зажег его, развернулся и направился к входу в туннель, шаг за шагом отталкивая от себя непроницаемый мрак.

      В туннель и вперед, считая боковые проходы. Мне нужен седьмой. Эхо и тени. Грязь и пыль.

      Вот и он. Повернуть и пройти еще немного.

      И наконец – массивная темная дверь, обитая металлом. Я отпер ее и сильно толкнул. Дверь скрипнула, посопротивлялась и уступила.

      Я поставил фонарь на пол, справа у двери. Он мне больше не нужен. Сам Образ испускал достаточно света.

      С минуту я просто смотрел на Образ – сияющее переплетение кривых, обманчивое на вид, если пытаться проследить взглядом весь узор, громадный, словно погруженный в скользкую черноту пола. Он даровал власть над Тенью, он восстановил почти всю мою память. И он же вмиг уничтожит меня, стоит мне сделать неверный шаг. Так что вся моя благодарность Образу была окрашена нотками опасения. Такая вот наша семейная реликвия, прекрасная и загадочная, которой место именно там, где она и располагалась – в подземелье.

      Я сместился в тот угол, где начинался узор. Собрался с мыслями, расслабил мышцы и опустил на Образ левую ступню. Немедленно сделал первый шаг и ощутил, как начинает течь ток. Голубые искры очертили подошвы моих сапог. Еще шаг. На сей раз послышался треск, началось ощущаться сопротивление. Я двинулся по первой кривой, желая как можно быстрее достичь Первой Вуали. Когда я оказался там, волосы на голове у меня шевелились, а искровые разряды стали ярче и длиннее.

      Сопротивление усиливалось. Каждый шаг давался труднее предыдущего. Треск разрядов стал громче, ток усиливался. Волосы встали дыбом, я рукой стряхнул с них искры. Не отрывая взгляда от огненных линий, я продолжал напирать.

      И вдруг сопротивление схлынуло. Я вздрогнул, но продолжал идти. Первая Вуаль позади, внутри появилось ощущение завершения содеянного. Вспомнилось, как

9

Иван Петрович Павлов (1849–1936) – русский и советский ученый, физиолог, создатель науки о высшей нервной деятельности. Лауреат Нобелевской премии (1904) за работу по физиологии пищеварения – собственно, с таковой и связана помянутая тут история «собаки Павлова».