Ямы воина. Поэт Берестовой

в год. Но не смотря на всё это, работу он знал и любил крепко. Он её даже работой не считал.

      Сколько радости, принять роды у лосихи или вытащить незадачливого обитателя леса из ямы или силка. Расчистить завалы валежника, словно подметая половицы в доме. Палыч отдавался лесу целиком, и тот платил ему взаимностью…

                                                        * * *

      – У него же Отец министр! Думать то, надо! негодовала Лариса Владимировна Пушка.

      – Посадят дурака, будешь знать, не унималась причитать она.

      – Мало тебе, ТОГДА, было… вот, ничему не учит тебя жизнь.

      – К жизни, это не имеет никакого отношения, пробурчал Пархом Палыч.

      – К жизни может и нет, а к будущему твоего ребенка, точно имеет, заключила Лариса Владимировна.

      – Иди, говорю, и извиняйся. Гордость у него, посмотрите, продолжала она. Сам настряпал, сам и исправляй.

      Пархом Палыч, не желая вступать в перепалку с женой, удалился в другую комнату и уставился в беззвучие выключенного телевизора.

      В комнату зашёл сын и сел рядом в кресло.

      – Пап, а что теперь будет? начал Мишка – А?

      – Что-что, ничего… полежит дома мальца, подумает, ответил Пархом и включил телевизор.

      – А тебя не посадят? продолжал сын.

      – Сплюнь дурак, что вы с матерью сговорились что ли… подумаешь нос сломал.

      – И зубы… добавил улыбаясь, Мишка….Он же «шишка», накручивал сын.

      – Не он, а отец его, этот и на грамм не наработал заслуг отца – позорит только. У него, что, кровь синяя?

      – Крааасная, протянул Мишка, и на его лице растянулась хитрая улыбка, он добавил – Здорово ты ему… мамка так и сказала – Молодец!, когда стояли там.

      – Что, так и сказала?

      – Ну не молодец, но, – Так мол и надо, и дальше матом про него….улыбался Мишка докладывая обстановку.

      Пархом Палыч потеплел взглядом, потрепал сына по голове и пошёл курить на балкон.

      Колокол, в церкви напротив, завершил вечерний звон, на миг воцарилась тишина, пока уши не уловили звуки города. Пархом глубоко вздохнул, вслушиваясь в беззвучие, и зажмурился…

                                                     * * *

      ТОГДА… случилось на финале карьеры, обладателя двух орденов мужества, одного ордена Суворова и трёх медалей за отвагу, майора запаса вооруженных силах РФ – Пархома Павловича Пушки – позывной «Лис», собственно финал, именно тогда и случился.

      – Ёбушки-воробушки… умеешь ты, Палыч, в историю плюнуть… сказал, присвистывая, зам. ком батальона, майор Лысенко, сняв полевую фуражку и потирая ей лоб гладко выбритой головы – в соответствии с фамилией.

      – Распетрушило, так распетрушило… добавил старший прапорщик Никитин.

      Ниже по высоте, на просматриваемом участке горной дороги, наполовину свесившись в сторону обрыва, извергая чёрные клубы дыма и огня, завершал свой жизненный путь армейский «УАЗик» на манер кабриолета.

      В перекореженном