Служба по восстановлению памяти. Маир Арлатов

с улыбкой вспоминаю о пережитом.

      Шаруханд многозначительно покачал головой, соглашаясь:

      − Да, нам есть, что вспомнить.

      − Только не сейчас, прошу, а то Эрни навсегда заречется сюда ходить.

      − Если хотите вспомнить, я с интересом послушаю, − сказал Эрни.

      − Тогда пусть Шарух тебе все расскажет, мне как-то неловко, − Аманти поднялся, смущенно улыбнувшись. − Я настолько изменился, что уже не боюсь ни в чем признаваться. И меня это радует, − он глянул на хозяина Музея. − Ну, так я вечером прихожу?

      − Аманти, я сказал: нет!

      − Ну, пожалей ты меня, я же всю ночь бессонницей страдать буду. Хочешь, на колени встану?

      − Не зли меня! − Шарух встал, в гневе сжимая кулаки.

      − Хорошо, хорошо. Не хочу, чтобы ты снова вызвал охрану, и мы месяц не разговаривали. Пока, счастливо оставаться!

      Когда Аманти ушел, Шаруханд успокоился. Присаживаясь, проговорил:

      − Мне приходится быть жестким. Он для меня точно младший брат.

      − Я понимаю.

      − И я его знаю, как облупленного! − Шарух опять в раздражении сжал кулаки, ударив ими по столу. − Ведь припрется сегодня и всю ночь будет стоять у входа.

      − Он действительно достиг успехов в избавлении от страхов? − с ноткой недоверия поинтересовался Эрни.

      − Это так. Он даже один оставаться боялся, а теперь одиночество важная часть его жизни. Ты что его «дело» не читал?

      − Нет, еще.

      − Советую ознакомиться, много интересного найдешь.

      − Я так догадываюсь, суть избавления от страхов в твоих методах − это пережить их?

      − Верно. Но не просто пережить. Самое важное переключить восприятие. Адреналин должен перестать опустошать организм, его же можно заставить приносить удовольствие. Экстремалы этим хорошо пользуются. Правда, у них появляется адреналиновая зависимость, что тоже не очень хорошо. В этих вопросах много тонкостей.

      − Как же Аманти согласился на такие эксперименты?

      − Все постепенно получилось. Сначала он старался привыкнуть к ощущениям, вызываемым экспонатами в моем Музее, стал не только смотреть, но и трогать их − это у меня не запрещено. Его страх постепенно сменился любопытством. Потом я заметил, как он примеряет на себя роль жертвы, − на этом слове Шарух стал посмеиваться. − Ты бы видел, как он комично смотрелся в кандалах, когда я его внезапно застал врасплох. Тогда я понял, как сильно он боится оказаться беззащитным перед кем-либо, неспособным защитить себя. И он это понял. Потом долго плакал, не в силах смириться со своими слабостями. Тогда мы и нашли способ, как решить его проблемы. Он испытал на себе почти все оборудование, в пределах разумного, конечно. Теперь вот «железная баба» ему покоя не дает.

      − Получается ты палач, а он жертва… − задумчиво проговорил Эрни, прерывая затянувшуюся паузу.

      − Как это не ужасно звучит, но мне нравится своя роль. Ты знаешь, что палачи были тонкими психологами и большинство пыточного оборудования служило лишь в качестве устрашения?

      − Я вообще про эти дела мало, что знаю.

      − Кстати, − Шарух пристально посмотрел