Малое собрание сочинений (сборник). Валентин Распутин

у вас хорошая, – сказал Степан.

      – Не умерла, – уже совсем невесело и непонятно, жалуясь или хвастая, произнес Михаил. – Так и не умерла. Живая. Если мне не верите, идите посмотрите сами. – Он потянулся за стаканом, и Степан, боясь, что он упадет, торопливо подал ему свой, а себе взял с курятника. – За мать до дна! – потребовал Михаил; как всегда, первый выпил и по полу катнул от себя стакан к Илье. Илья подобрал его, и они со Степаном молча чокнулись.

      – Ты-то полное право имеешь забыть, маленький был, – обращаясь к Михаилу, сказал потом Степан. Михаил, не слыша, опять оседал, скручивался на своем ящике, и Степан повернулся к Илье. – Помнишь, Илья, как ваша мать вот за него отомстила? Как не помнишь; конечно, помнишь. Денис Агаповский, пусть ему на том свете отрыгнется, прихватил вашего Миньку в колхозном горохе и пустил ему в спину заряд соли. Помнишь, Денис, этот зверюга тогда горох караулил – герой! Минька ему и попался. Всю спину разъело, смотреть было страшно. Мать ваша просто так это не спустила, тем же макаром запыжила два патрона солью, пошла к Денису и в упор из обоих стволов посолила ему задницу, да так, что он потом до-о-олго ни сидеть, ни лежать не мог, на карачках ползал. Помнишь?

      – Помню – ага, – улыбнулся Илья. – Ее еще судить хотели, да как-то замялось потом.

      – Я бы им посудил! За Дениса-то! Хоть бы человек был.

      – Что это вы там бормочете? – услыхал их Михаил и потребовал: – Песню. Давайте песню.

      – Живучий же ты, Мишка, – удивленно сказал Степан. – Какую тебе еще песню? Может, ту, где медведи задом, значит, трутся об земную ось или там обо что-то еще? Хорошая песня. Как раз для нас с тобой.

      – Не-е, – отказался Михаил. – Другую. Мою любимую. Русскую народную. – Он приподнял голову и, держа ее на весу, затянул:

      Нам бы подали, да мы бы выпили…

      Голова его сорвалась и ткнулась в колени. Рыдая, Михаил закончил:

      Не стали подавать – мы не стали выпивать.

      – Ишь, на что намекает, – ухмыльнулся Степан.

      То же самое Михаил пропел еще раз, больше слов он, видно, не знал и, заворочавшись, легко и бесшумно, будто кто его снял, повалился с ящика вниз, на постель. Илья со Степаном полюбовались на него, Степан предложил:

      – Может, правда споем?

      – Давай. Гулять – так с музыкой. – Последняя водка сделала Илью решительней, в его глазах загорелись бесноватые огоньки.

      – Только эти, теперешние, которые по радио передают, не будем, – предупредил Степан. – Я их не люблю. Они какие-то… Пока поют, забавно, не так забавно, как щекотно, будто с тобой, как с ребенком, кто-то играется. А пропели – помнишь, у ребятишек есть обманка: «А кто слушал, тот дурак». Так и тут. Будто дураком себя выставил, что слушал, больше ничего. Давай уж лучше наши, которые за душу берут, без обмана.

      – Может, твою любимую споем?

      – Какую мою любимую?

      – Ну, ту, которую ты теще в подполье пел.

      Степан засмеялся:

      – А что – можно и с нее начать.

      Они дружно, в голос,