Малое собрание сочинений (сборник). Валентин Распутин

Не надрываемся. – Михаил ненадолго задумался и вдруг с чувством сказал: – А все-таки тогда как-то интересней было. Взять те же баржи. Любил я эту погрузку, и даже не из-за денег, хоть и деньги там были тоже не маленькие, а из-за самой работы. По двое суток с берега не уходили. Пока не нагрузим, все там. Еду нам ребятишки в котелочках принесут, поели и опять. Азарт какой-то был, пошел и пошел, давай и давай. Откуда что и бралось! Вроде как чувствовали работу, считали ее за живую, а не так, что лишь бы день оттрубить.

      – Тогда ты был помоложе, поздоровей.

      – Помоложе-то помоложе… Дело не в этом. Вспомни, как при колхозе жили. Я говорю не о том, сколько получали. Другой раз совсем ни холеры не приходилось. Я говорю, что дружно жили, все вместе переносили – и плохое, и хорошее. Правда что колхоз. А теперь каждый по себе. Что ты хочешь: свои уехали, чужие понаехали. Я теперь в родной деревне многих не знаю, кто они такие есть. Вроде и сам чужой стал, в незнакомую местность переселился.

      Скрипнула дверь в избе, и Михаил вскинул голову. Вышла Нинка – не Надя. Она огляделась – никого нет, покружила возле поленницы и моментом юркнула за нее. Михаил подождал, пока Нинка сделает свое дело, и высунулся в дверь:

      – Нинка, иди-ка сюда.

      – Заче-ем? – испугалась девчонка. Она никак не ожидала, что за ней могут следить из бани.

      – Иди-иди, голубушка, тут все узнаешь.

      – Я больше не бу-у-ду.

      – Иди, тебе говорят, пока я тебе не всыпал.

      Озираясь, Нинка бочком влезла в баню, заранее запыхтела.

      – Тебе сколько можно говорить, чтоб ты место знала? Ноги у тебя отвалятся, если ты добежишь куда надо?

      – Я больше не бу-у-ду.

      – «Не бу-у-ду». Только одно и заучила. Мне с тобой уж надоело разговаривать. Вот сейчас возьму и выпорю тебя, чтоб помнила. А дядя Илья посмотрит, понравится это тебе или нет. Я знаю: у тебя одно место давно уж чешется. Уважить его надо, почесать, раз такое дело.

      Нинка запыхтела сильнее.

      – Ну что молчишь?

      – Я тогда мамке скажу, что ты здесь вино пьешь, – быстрым говорком предупредила Нинка и прицелилась на дверь, готовясь дать стрекача.

      – Я вот те скажу! – взвился Михаил. – Я те так скажу, что и мамку свою не узнаешь! Тебя для того, что ли, научили говорить, чтоб ты родного отца закладывала? Мамке она скажет. Вот вша какая! – пожаловался он Илье. – От горшка два вершка, а туда же. Ты погляди на нее.

      – Тогда не дерись.

      – Никто с тобой не дерется – помалкивай. Хотя оно, конечно, следовало всыпать на память за такие фокусы.

      – Ладно, отпусти ты девчонку, – пожалел Нинку Илья. – Она больше не будет.

      – Будешь, нет?

      – Не буду, – проворно пообещала Нинка и выпрямила голову, глазенки сразу забегали по сторонам, схватывая все, что она не успела заметить.

      – Ишь, шустрая какая. «Не буду» – и дело с концом, и отделалась. Ты как тот петух: прокукарекал, а там хоть не рассветай. Так, что ли? Погоди, не торопись. Успеешь, не на пожар. Я бы тебя выпорол, да вот дядя Илья не хочет. А за это