Малое собрание сочинений (сборник). Валентин Распутин

спросил:

      – Ну как, мать, у тебя тут дела?

      – А что дела? – ответил ему Илья: в бане они привыкли разговаривать вдвоем. – Мать у нас молодец. Обманула свою смерть, и никаких.

      – Смерть не омманешь. – Старуха смотрела на них с терпеливой укоризной и сказала не сразу.

      – Обманула, мать, обманула, не отказывайся. И правильно сделала. Без тебя некому умирать, что ли? Найдутся – ага. Свет не без добрых людей.

      – Вот именно, – хохотнул Михаил.

      – А ты, бессовестный, лучше бы помалкивал, – вдруг остановила, как подкараулила, Михаила Варвара.

      – Что такое?

      – «Ты сидера бы, морчара, будто деро не твое», – вспомнил Илья детскую скороговорку, еще ничего не понимая и все же стараясь обратить в шутку Варварины слова.

      – Бесстыжий! – снова пальнула Варвара и повернулась за помощью к Люсе. Люсе пришлось взять разговор на себя:

      – Я бы на твоем месте, Михаил, в самом деле лучше молчала. – Она говорила, отделяя одно слово от другого, и смотрела ему прямо в глаза. – То, что ты позволяешь себе с мамой, ни в какие ворота не лезет. Запомни: мы маму в обиду не дадим и не позволим тебе над ней издеваться.

      – Да вы что – белены объелись?! Кто над ней издевается?

      – Ты-ы.

      – Я?! Что я с ней, интересно, делаю? Говори, говори, раз начала.

      – Люся, Люся, – взмолилась старуха. – Ты пошто такая-то? Я ить тебя Христом Богом просила. Не ругайтесь вы, пожалейте вы меня.

      – Нет, пускай она скажет.

      – Хорошо, мама, сейчас не будем, – неохотно уступила Люся. – Но запомни, Михаил, разговор у нас с тобой не закончен.

      – Ты посмотри на них, – обращаясь к Илье, пожаловался Михаил. – Набросились. Родные сестры называется. Ничего себе.

      – Мы с тобой попозже об этом поговорим, – пообещала Люся.

      – Не пугай, никто тебя не боится.

      – Ты, Михаил, мать не обижай, – сказал Илья. – Мать обижать нельзя.

      С Ильей Михаил не стал спорить:

      – Это ты правильно говоришь. Мать обижать нельзя. Грех. Я мать никогда не обижаю.

      – Мать нам жизнь дала.

      – Это ты очень даже правильно говоришь. – Михаил смахнул пьяные слезы. – Я ведь все понимаю. Я больше ихнего понимаю. – Он кивнул на сестер. – Ты думаешь, почему они на меня накинулись? Потому что злятся: я их с места снял, телеграмму отправил, а мать возьми да и не помри. Вроде зря я их вызвал, вроде обманул. Я понима-а-ю.

      – Ты хоть думаешь, о чем ты говоришь? Или ты совсем уж ничего не соображаешь? – вскинулась Люся. – Как тебе только не стыдно?!

      – Так, Михаил, тоже нельзя, – опять поправил Илья.

      – Если нельзя, не буду, – согласился Михаил. – Ты старше меня, я тебя уважать должон.

      – Дело не в этом.

      – Я понимаю: дело не в этом.

      Пришла Надя, стала разливать суп. Все равно вышло два застолья: сначала поели мужики и только после них сели Варвара и Люся. Старухе налили в ту же кружку немного бульона. Ели молча.

      Мужики ушли, сняв с божницы лампу. Старуха вслед им тяжело вздохнула:

      – Неужли у их там ишо есть? Ить это подумать надо. Господи,